Неизбежное зло. Абир Мукерджи

же были там. И видели все, что я делал.

      – И все же. Нам нужна ваша версия событий.

      – Для протокола, – добавил Несокрушим, как бы разъясняя, и вытащил из нагрудного кармана желтый блокнот и карандаш.

      – Что вы хотите знать?

      – Начнем с самого начала, – предложил я. – Когда мы выехали из Правительственного дворца, почему вы выбрали именно этот путь до отеля? Едва ли он самый короткий.

      Адъютант облизнул тонкие губы, не торопясь с ответом:

      – Прямой путь был перекрыт из-за Ратха-ятры. Вы же видели.

      – Но почему вы поехали через Майдан?

      – Знакомый маршрут. Юврадж и я много раз проезжали там. Он любил ездить через парк.

      – И что произошло, когда вы оказались на углу Майо-роуд у поворота к Чоуринги? Когда вы впервые заметили нападавшего?

      Полковник напрягся.

      – Я увидел его только в тот момент, когда он выскочил на дорогу перед машиной. Должно быть, прятался за деревом. Я, естественно, затормозил как мог резко. Я не думал, что машина задела парня, но он упал, поэтому я заподозрил, что мы все-таки сбили его. Сейчас я жалею только о том, что не нажал тогда на газ и не переехал эту скотину.

      – А что случилось потом?

      – Как вы видели, я вышел из машины проверить, что с ним. Он лежал лицом вниз под радиатором автомобиля. Я наклонился посмотреть, в порядке ли он. И тут он повернулся и ударил меня. Следующее, что я помню, это звук выстрелов.

      – Вы видели, чем он вас ударил?

      Он помотал головой.

      – В любом случае, это было что-то тяжелое.

      – Мы не нашли никаких предметов на месте преступления, – сказал я.

      Полковник впился в меня взглядом:

      – Полагаю, он забрал это с собой.

      – Вы узнали нападавшего?

      – Я никогда раньше его не видел, – прорычал он. – Но уж поверьте, никогда не забуду это лицо. Я унесу этот образ с собой на погребальный костер.

      Он побагровел. Я ему даже сочувствовал. Позор случившегося останется с ним до конца жизни, а возможно, и в следующей жизни тоже.

      – Итак, Арора, – вмешался Даве, – капитан говорил о каких-то письмах, которые юврадж якобы недавно получил. Вам что-нибудь известно о них?

      – Простите? – рассеянно переспросил полковник, как будто думал о своем, вновь переживая события сегодняшнего дня.

      – Записки, о которых говорили в машине, – пояснил я.

      – Да, он показывал их мне.

      – Они у вас?

      – Они хранились у Его Высочества.

      – О чем в них написано, конкретно?

      – Не знаю. Я не мог их прочесть. Они написаны на ория[16]. Ни юврадж, ни я не говорим на ория. Почти никто при дворе не говорит. Все дела ведутся на английском, иногда на хинди, но ория? Нет, никогда.

      – Но это же местный язык, разве нет? – удивился Несокрушим.

      – Да, но не придворный.

      – Принц не просил вас перевести эти записки? – спросил я.

      Полковник вновь отрицательно качнул головой:

      – Нет, и я вообще забыл о них, пока он вдруг не заговорил о них в машине.

      – Видимо, он каким-то

16

Ория (одия) – язык, на котором говорят 35 млн жителей штата Орисса (Одиша).