Ядовитое кино. Валерий Шарапов

в еду, исключена.

      Зверев насторожился:

      – Откуда такая уверенность в том, что он ничего не ел?

      – Помощница его рассказала, Софья Алексеевна Горшкова. Пока мы рылись в ее ящиках, эта самая Горшкова сообщила, как бы между прочим, что Качинский страдал каким-то там… – Евсеев достал из кармана клочок бумаги и прочитал по слогам: – Га-стро-э-зо-фа-геальным рефлюксом. Вчера вечером у нашего режиссера случилось обострение этого самого рефлюкса. Горшкова нас уверила, что всякий раз, когда у Качинского обостряется этот самый рефлюкс, он ничего не ест… точнее, не ел. Вот и непонятно, чем он мог отравиться.

      Комарик снова издал булькающий звук, прижал руку к губам и жадно втянул ноздрями воздух. Он дышал так часто, что Веня решил придержать при себе очередную издевку.

      – Снова пельмени наружу просятся, – ухмыльнулся Веня.

      Зверев цыкнул на подчиненного:

      – Отстань от него! Так… Если Качинский накануне ничего не ел, это не значит, что он ничего не пил. Воду-то уж он пил наверняка, и, скорее всего, не только воду.

      – Получается так.

      Зверев хмыкнул:

      – Как ты там говоришь? Какой там у него был рефлюкс?

      – Гастроэзофагеальный!

      – Что это еще за болезнь такая? Язык сломаешь!

      Комарик, который наконец-то совладал со своими приступами, поспешно вставил:

      – Гастроэзофагеальный рефлюкс – это изжога…

      – Что? Изжога?

      – Вот именно! Самая обыкновенная изжога.

      Все снова посмотрели на Игорька. Тот начал розоветь и дышал уже ровнее.

      – Так, подождите-ка… – Зверев осмотрел присутствующих и обратился к Комарику: – Как ты говоришь, выглядит этот рицин, которым отравили Качинского?

      – С виду это обычный белый порошок.

      – Без запаха и хорошо растворяется в воде?

      – Совершенно верно.

      Зверев беззвучно рассмеялся:

      – А теперь скажи мне, вундеркинд, чем у нас обычно лечат этот твой рефлюкс?

      – Изжогу? Есть какие-то препараты, сейчас я точно не могу ответить!

      – Эх ты, знаток! Я не знаю, чем там у вас лечат твой рефлюкс, но знаю, как обычно избавляются от изжоги!

      – Как?

      – Изжогу лечат самой обычной содой! Ее едят ложкой и запивают водой или же растворяют в воде и пьют!

      Зверев повернулся к Евсееву, тот кивнул:

      – Точно, моя мама всегда так делает!

      Зверев фыркнул.

      – Здоровья и долгих лет твоей маме! А теперь скажи мне, Дима, что такое сода, точнее, как она выглядит?

      Евсеев задумался, и тут его осенило:

      – Белый порошок без запаха!

      – Который…

      – …хорошо растворяется в воде!

      – Правильно! – Зверев подмигнул Комарику. – А теперь вспоминай, Димка, не находил ли ты во время обыска у кого-нибудь из наших киношников соду?

      Евсеев встал и глупо уставился на Горохова:

      – Соду? Я?.. Ой…

      – Я находил! – воскликнул Шура Горохов и тоже изобразил глупую гримасу.

      – Где?

      – У