Каждый умирает в своем отсеке. Виктор Евгеньевич Рябинин

поиздеваться и продемонстрировать превосходство над своими младшими коллегами.

      Как-то после обеда зацепили Пашку. Тот, выходя из столовой, по своей привычке размахивал руками и рассказывал кому-то очередную веселую байку. Увлекшись, столкнулся со старшекурсником, ненароком угодив тому головой в грудь. Пашка, конечно, стал извиняться, но было уже поздно. Его обступили человека три, очевидно, дружки пострадавшего.

      – Ты что, карась, забурел? Не видишь, куда идешь? – угроза немедленной расправы не заставила себя долго ждать.

      – Ребята, я случайно. Не заметил, – лепетал Пашка, предусмотрительно отступая к стене.

      —Так ты, салага, оказывается, не заметил! Ну, значит, будешь впредь замечать, – резкий удар в челюсть отбросил Пашку к стене.

      Завидя это, Серый и Андрей стремглав бросились на помощь другу. Но Андрею, собственно говоря, ничего делать и не пришлось. В считаные секунды Серый самостоятельно расправился с обидчиками: один, чтоб не путался под ногами, с ходу был отправлен в нокаут, двух других морской пехотинец завязал узлом, причем так умело, как будто хотел продемонстрировать наглядный урок по захвату условного «языка» перед высадкой десанта на необорудованное побережье противника. После этого авторитет Серого в курсантских кругах стал еще выше, а прирожденный нахал Пашка еще месяца два рассказывал на всех углах, как они с Серым разобрались в начале с тремя, затем с пятью, а в конце концов – с дюжиной старшекурсников. Что-что, а красиво брехать Пашка умел. Как, впрочем, и дружить.

      За год до выпуска, когда на горизонте уже замаячили офицерские погоны и кортики, Пашку как-то пригласили к старшему оперуполномоченному особого отдела. Особист честно отрабатывал свой хлеб и потому хотел владеть полной информацией об обстановке. Пообещав Пашке не забыть его при распределении, он предложил ему еженедельно информировать обо всем, что происходит в курсантской среде. Пашку прошиб пот, но он нашел в себе силы отказаться. Расстались они вполне мирно, если не считать, что особист на прощание многозначительно изрек:

      – Вы, Антонов, человек еще молодой… Многого не понимаете… Впрочем, каждый из нас кузнец своего счастья и кузнец… несчастья…

      Угроза сработала и превратилась в реальность месяца через два. В увольнении сердцеед Пашка как-то познакомился с девушкой из иняза. Лариса отличалась от подруг изысканным вкусом и свободными взглядами на все, включая политику и секс. Она была дочкой каких-то дипломатов, долго работающих за границей, проживала в огромной четырехкомнатной квартире под присмотром старой бабушки и… любила шумные компании. Пашка влюбился по уши и бегал к своей зазнобе каждое увольнение и в самоволки. Однажды под утро довольный и обласканный Ромео, лихо перемахнув через двухметровый забор и тайком пробираясь к курсантскому общежитию, был застукан с поличным. Обычно командование факультета сквозь пальцы смотрело на шалости выпускников, поэтому