Каждый умирает в своем отсеке. Виктор Евгеньевич Рябинин

цыганке. Но в военкомате во время призыва вместо воздушно-десантных войск, куда парень очень хотел попасть, он получил предписание в команду № 77. Всезнающая «курилка», куда опешивший юноша в расстроенных чувствах забрел подымить, вмиг разъяснила: две семерки означают военно-морской флот. После этого Андрей призадумался: «Ни фига себе пророчество – сбывается!»

      …Большой противолодочный корабль «Образцовый», базирующийся в старинном прусском Пилау, получившем послевоенное название Балтийск, встретил парня сурово и сдержанно. Металлическая коробка длиною 144 метра имела, по современным меркам, скромное вооружение, за что натовские «супостаты» прозвали БПК проекта 61 унизительным для боевого корабля прозвищем – «Беззубый фрегат». Из-за многочисленных поломок «Образцовый» в море уже давно не ходил, превратившись в корабль отстоя, куда вся дивизия целенаправленно сплавляла разгильдяев, пьяниц и прочий недисциплинированный флотский элемент.

      Специальность штурманского электрика Андрей освоил быстро, а вот житье-бытье молодого матроса было трудным. Неуставные взаимоотношения, или, как их величали на флоте, годковщина, на отстойном БПК процветали. Ниже средней палубы всем верховодили годки ( матросы последнего периода службы. – АВТ.), вынося свой полузековский вердикт по всем случаям нелегкой корабельной службы. Матросы-первогодки, не выдерживая издевательств и избиений, частенько пускались в бега. Но куда убежишь из закрытого военного городка, где даже въезд по специальным пропускам? Беглецов ловили, те нагло брехали, что причиной самовольного оставления части была неразделенная любовь к девушке, ради которой и пошел на воинское преступление. Такая формулировка для пузатых и ленивых офицеров политуправления флота считалась самой подходящей, и матроса, зачастую даже не удосужившись осмотреть многочисленные ссадины и синяки на худом теле, слегка пожурив, возвращали на корабль.

      Там отцы-командиры за причиненное им беспокойство и дабы другим не повадно было объявляли ему 15 суток ареста и отправляли на гарнизонную гауптвахту. По возвращении с «кичи» беглеца били годки, пытаясь с помощью кулака убедить в необходимости молча сносить унижения и издевательства.

      Вырваться из порочного круга было невозможно до тех пор, пока на корабль не прибывал новый призыв молодого пополнения. Странное дело: те, кого еще совсем недавно били смертным боем, сами превращались в безжалостных годков. Особую жестокость проявляли кавказцы. Их и было-то на корабле не больше десятка, но, в отличие от славян, держались они дружно и заодно, обид не прощали и всегда выходили сухими из воды.

      Андрей как-то слышал, что даже офицеры в кают-компании возмущались надменным и вызывающим поведением кавказской братии, мол, три «черных» на корабле – это уже преступная группировка. Особенно лютовал рослый матрос из боцманской команды Абу Бароев по прозвищу Чечен. Все посылки и денежные переводы, которые присылались из дома, молодые матросы обязаны были приносить ему. Деньги он забирал сразу, а из