Стрекозка Горгона. Елена Гостева

Мальчики-то, вроде, воспитанные, учтивые. Поверить не могу. Может, сами случайно что не так сказали?

      Белецкая обиженно губы поджала, помолчала: как это – ей, да и не верить?!

      – Ничего не сказали плохого, ничем не обидели, вот те крест!

      Но не умела она язык за зубами держать, в подробностях весь разговор передала, поняли Прилежаевы, что одна из внучек её, мадемуазель Кити, поддела Сержа тем, что, мол, его к целищевской внучке приворожили, и он никаких других барышень не видит, а ведь и получше Татьяны в округе невесты есть. Сёстры подхватили, да и сама бабка что-то вставила. И сейчас рьяно оправдывается: мол, что такого, разве неправда сказана? Все ведь говорят, что бабка Целищевых колдует, только поэтому мальчики там каждый день и проводят. Ему, мол, глаза хотели открыть, что Целищевы его за нос водят, от беды хотели уберечь. Благодарить бы должен, а он оскорбился, видите ли, встал и заявил: «Я думаю, вам, милые барышни, неловко общаться с нами, околдованными. Не смеем вас более смущать своим присутствием». Да ещё и поклонился.

      – Невестка-та моя, правда, выговор девочкам сделала, – излагала старуха далее, – нельзя, мол, сплетни пересказывать! Мол, что о нас самих говорить будут? А ежели правда была сказана, какая в том вина?

      Более всех слова Белецкой удивили Светикова, который только что познакомился с Лапиными и с внуками Целищевых, они ему очень понравились, уж, по крайней мере, больше, чем сама эта дама, он и стал расспрашивать, чем же семья Целищева плоха. Белецкая и рада была всё выложить, всё, как ей самой виделось. Прапорщик лишь удивлённо поднимал брови, когда она сообщала, что Целищев – генерал, но, конечно, этот чин не по заслугам получен, а интригами, и что сыновья погибли в войну, и что зять и дочь умерли не просто так, а это Господь наказал Прасковью, а Господь знает, кого карать, кого миловать, Анастасия с цыганом сбежала, так этим все грехи матери и выявила, таково воспитание, стало быть.

      Прилежаев поначалу не вслушивался, что говорит Белецкая, проявил заинтересованность, лишь когда Светиков расспрашивать стал. И при Белецкой ни он, ни сёстры его ничего не говорили, слушали, как бы заново узнавая всю историю соседской семьи. Когда, наконец, уехала «почтенная» дама, Вера произнесла:

      – Ну и дурочки эти Белецкие! Это ж надо – сказать такое! И что они ждали в ответ?

      А её брат сначала задумчиво, потом всё более взволнованно начал рассуждать:

      – Ты права, Вера, они-то дурочки, ну а мы чем лучше? Мы-то, всё общество наше уездное, как себя ведём по отношению к генерал-лейтенанту?.. – Разгорячился, даже на ноги вскочил и стал ходить по комнате, размахивая руками. – Станислав, спасибо, что ты начал расспросы. Если б не ты, я б и не придал значения… Знал, что с Целищевыми у нас мало общаются, а хорошо это иль плохо, не думал. Благодаря тебе я на всё это с другой стороны посмотрел. А получается-то ведь, что плохо, подло мы все ведём себя. Павел Анисимович сам во славу Отечества воевал и при Екатерине, и при Павле, и при Александре, трое его сыновей головы на поле брани сложили,