Самый западный день. Иван Привалов

рваться к глотку свежести, минуя консервы и галеты. Доброго утра глоток. Но он не даёт, смеясь:

      – С праздником мужики! С Днем независимости! – и прикрывая рукой кофе, лезет к нам на кукушку. Дергает за ногу, вкладывает кружку горячим напитком в руку и чуть слышно:

      – С праздником, Иваныч!

      А сверху гудящие самолеты. Осветительными бомбами. Букетами белых гвоздик, парящих на нас с неба.

      Дразнящий аромат кофе.

      Праздник.

      День независимости России!

      Филиппыч

      Ребята загрустили.

      Стоп-колеса.

      Новый год.

      Филиппыча не будет!

      Грустно.

      А потом: кто-то, где-то, надыбал, вырвал, отбил, захватил, выкупил, обменял, оторвал, украл, притырил, обманул, принес… ЕЛКУ!!!

      Дедушка Мороз, блин…

      В пустыне глоток воды…

      Трогали. Щупали. Гладили. Украдкой целовали… Славяночка…

      Праздник…

      Поместили и нарядили: Патроны. Гирлянды – ленты с патронами. Шары – гранаты на кольцах.

      Праздник, закрашенный черным юмором.

      Праздник застывшей опасности…

      А Филиппыч не приедет…

      Незаметно. Буднично проходит день. Еще один. Рутина. Стрельба. Война. Неразбериха. Слушаем рацию. Джонсон. В эфире бардак. Ежики. Лошадки. Война. Кто с кем воюет уже непонятно. Тем более кто в кого стреляет!? Стоп-колеса. Что в мире происходит?

      Пришла ночь, а с ней темнота.

      Пришла темнота, а с ней ночь.

      Около восьми часов. Ночи. Тревога!!! Все в секунды заняли боевые позиции: у амбразур, проломов и проемах. В холоде ночи Грозного, в холоде ночи Минутки: шум двигателей. Машин. Много…

      Первую линию обороны заняли бойцы ДОН (Дивизии особого назначения), стоящие с нами по соседству. Траншеи, выкопанные в земле.

      Общая тревога! Наши не ездят. Значит духи!

      Полная боевая готовность…

      Рев двигателей сильней. Сильней…

      Может, проедут мимо? А?!

      Рев стих аккурат возле выезда к нашим апартаментам. Все застыли. Замерли. Патроны в патронниках. Предохранители сняты…

      Лязгнула дверца Урала. Шаги в нашу сторону. Густоту ночи разорвал. Порвал на куски мороз звезд звонкий, практически детский голос. Слова, учитывая ситуацию, абсурдные и неуместные: «Стой! Стрелять буду!».

      И тут над землей, над руинами, над гарью и грязью, прозвучал ровный, спокойный, густой и насыщенный, до боли знакомый и родной голос:

      – Сынок! Ты что, в меня стрелять будешь!?…

      И не понятно откуда. А кажется со всех сторон, по грязи, перепрыгивая через траншеи, кирпичи, ночь, тенями метнулись:

      – Филиппыч!!!

      Вспоминая события тех лет, все больше проникаюсь восхищением и преклоняюсь перед человеком, который смог без единого выстрела, в полном радиомолчании, во время запрета, ночью, привезти в Грозный из Моздока целую колонну. Для этого