Окно на тихую улицу. Александр Алексеев

не пойму, зачем мужикам нужен маникюр, – сказала она, совершенно не отреагировав на приглашение.

      Колесникову такая сдержанность не понравилась. Однако с неизменной твердостью он сказал:

      – Моя рука – это кулак. А кулак – это лицо мужчины. Лицо же должно быть тщательно выбрито. Если, конечно, мужчина себя уважает.

      Завертев сию мудрость, вызвавшую восхищение Боба, мэтр тут же добавил:

      – Лорик, я пригласил вас на вечер, но почему-то не слышу визга радости.

      На что Лариса преспокойно ответила:

      – Последний раз от радости я визжала, когда мой папа качал меня на своей ноге. Это было лет двадцать назад.

      – Лора, я могу заменить тебе папу. Я могу покачать тебя не только на ноге.

      – Не думаю, что это меня обрадует.

      Чемпион было озадачился, но привычка идти напролом взяла свое.

      – Короче, вы игнорируете мое сердечное предложение?

      – Не совсем так, Мишенька, – тихо ответила Лариса. – Просто я не могу принять твое предложение. За Светку не знаю. Но я не могу.

      – Что значит «не могу»? – удивился Мишенька. Понятие «не могу» для него давно перестало быть серьезным. – Лора, если бы тебя дома ждал ревнивый муж, если бы твоя мама была больна или у твоего ребенка был бы понос, то это было бы хоть каким-то оправданием. Хотя все равно недостаточным!

      – Вполне согласна, – неожиданно ответила Лариса.

      – Так в чем же дело? – еще раз удивился Чемпион.

      – Ни в чем. Просто не могу.

      – Объясни, пожалуйста.

      – Ты же уважаешь себя! Почему я не могу уважать себя? А уважающая себя женщина может себе позволить не отвечать мужчине. Если, конечно, он не следователь.

      Слегка задетый Чемпион вздернул ноздри, но тут же взял себя в руки и снисходительно улыбнулся. Натренированность у него была во всем.

      – Мужчина по отношению к женщине всегда следователь, – сказал он с угрожающей твердостью. – Если, конечно, он мужчина.

      – Ну хорошо, – все так же спокойно продолжала Лариса. – Я отвечу. Миша, я не девочка по заказу.

      Миша наклонил к ней свое большое глыбообразное лицо. Из-под тяжелых дуг бровей, превращенных в сплошные шрамы, с устрашающим упрямством ее сверлили маленькие умные глазки.

      – Лора, ты неправильно меня поняла. Я сам хочу быть с тобой. Я никому тебя не заказываю. И никому не позволю тебя заказать.

      – Миша, позволять что-то в отношении себя я привыкла только сама!

      При этих словах напряглась даже Березкина. Боб замер в предвкушении взрыва. На протяжении всего этого разговора он ощущал в себе какое-то тайное удовольствие, которое было не чем иным, как самым примитивным злорадством, возникающим в душе каждого самца при виде несобственного поражения. Правда, Боб еще не осознавал глубинных мотивов своего удовольствия. Он только ждал и жаждал крови. Но мэтр оказался выше этого.

      – Лора, я не мальчик с улицы, которого можно взять и послать из-за какого-то каприза.