Кровь деспота. Стефан Брег

понимаешь, что перед такой смертью я готов согласиться на что угодно. Готов как угодно лгать. Но это не тот случай. Я клянусь, что выполню эти условия. Я отдам тебе амулет. Освободи, пока они заняты другим. Молю.

      Я почувствовал, как Алабель разрезает мои путы, как освобождаются мои руки, шея. Как в ладонь ложится рукоять проверенного временем меча.

      – Давай покажем тварям, на что мы способны, – сжав губы от злости, произнес я.

      Я зашел с правой стороны от главного столба. Все ведьмы стояли ко мне спиной. Одна вдруг что-то почувствовала и повернулась. Зашипела, увидев меня с мечом, сталь которого сверкала под обжигающим пламенем.

      Одним резким взмахом я снес ее голову. И пока враги только обратили на меня внимание, я с безумной яростью принялся рубить, кромсать и колоть их. Почти никто из них не бросился бежать. Напротив, они кинулись в атаку, будто их длинные когти казались им эффективнее моего клинка.

      Действительно, нападали они невероятно быстро и слаженно. Одна сумела располосовать мне спину. Но они не до конца поняли, на кого напали. Я уходил от их ударов и наносил свои – рассекающие и смертельные. Мельком взглянул в сторону Алабели. Она сражалась не менее искусно. Вокруг нее лежали четыре заколотых ведьмы. Оставшиеся в живых не могли к ней подобраться – клинок Алабели походил на веер, приблизившись к которому неосторожные твари лишались головы.

      Что ж, я тоже не посрамил себя. Отсек ведьме с изуродованным лицом занесенную для удара руку, молниеносным движением вонзил клинок в напавшего со спины врага и тут же добил визжащую однорукую.

      Передо мной, закрываясь посохом, стоял жрец в серой робе. Я выбил у него посох и пронзил его грудь. Сопроводил дергающееся в конвульсиях тело до большого костра и бросил его в огонь, вырвав клинок с помощью ноги. Он еще был жив, когда загорелась его одежда, а кожа начала шипеть и трескаться под безжалостным пламенем. Жрец заорал, попытался выбраться, но не смог и в страшных муках испустил дух.

      Все было кончено. Ведьмы, решившие сопротивляться мне и Алабели, отправились прямиком к столь почитаемому ими владыке преисподней. Кто-то еще корчился на земле, но на это я даже не обращал внимания.

      Я стоял напротив Алабели, пытающейся отдышаться после продолжительного сражения. Она взглянула на меня, на мой клинок, с острия которого капала темная кровь. Я вздохнул, вонзил свой меч в землю и достал из-за пазухи амулет с необычным камнем. Протянул ей. Алабель чуть склонила голову в благодарность за это и взяла принадлежащую ей реликвию.

      Энрико же толком и понять не успел, что произошло. Его лицо приобрело нездоровый, землистый оттенок, и даже после освобождения от веревок он не проронил ни слова. Сидел и молчал, глядя куда-то в темноту. Пока парень приходил в себя, я посохом жреца Бенедикта разворошил костер и раскидал горящий хворост, чтобы его потушить. Рубанул по веревкам, дабы тело Мартина рухнуло на землю, а не висело, словно кабан на вертеле.

      Я подошел к Алабели.

      – Слушай, ты можешь забрать повозку и лошадь нашего погибшего приятеля.