Пепел на венце. Стефан Брег

вон плохо. Однако я заблуждался. Осий, переварив все услышанное, изменился в лице и поднялся с табурета.

      – Быть того не может.

      – Возможно, наших слов и нашего присутствия недостаточно, чтобы в это поверить, но ведь скоро мы прибудем ко двору влиятельнейшего человека, и он-то наверняка сможет разузнать о злом роке, постигшем его людей и людей Эстерида.

      Мои слова произвели впечатление на Осия. Старик заволновался и не знал, куда бросить взгляд.

      – Всемилостивый Владыка! Ты сжег столько людей живьем?! Они враги, да, но… и заблудшие души. Такая смерть не делает нам чести. Трудно поверить, под силу ли одному человеку сотворить подобное зло.

      Сперва я задумался о том, что седой ключник сильно размяк за время сидения в Триводье, забыл виды пылающего Варамиада и заваленных трупами мирных жителей улиц. Забыл, как пожертвовал неофитами ради призрачного шанса на успех в схватке с мастерами-мечниками. Решил, что случайный удар может изменить историю. Сперва я задумался, а потом рассердился.

      – Так бывает! – я вскинул руки. – Я не кичусь этим, но что сделано, то сделано. Они поплатились жизнями за свою тупость и алчность. Обычная поучительная история из кучи святых книг. Можешь записать этот случай в новую. Все, что мне осталось сказать – я и Лексо готовы продолжать борьбу. Нет пути назад, да и не думаем мы искать его.

      – И все ради мести какому-то разбойнику?

      Отнюдь не лицо князя Дамиана всплыло перед моими глазами.

      – Ты забыл про благородный мотив. Месть – она как тонкий слой меда на большом куске хлеба. Если мед мне вкусить не доведется, то до хлеба я дорвусь в любом случае. Ну, или погибну.

      Думаю, старика наша решимость поразила больше, чем жестокость. В конце концов он вновь плюхнулся на табурет, посмотрел на свои записи и принялся активно массировать лоб.

      – Когда говорят, что враг мой одержал столько побед исключительно благодаря темным силам, лелеющим его, я морщусь. Нет, напротив, его безумное властолюбие и неудержимая жестокость разверзли врата преисподней. Я вижу в вас искры той же кипучей страсти, хоть и кажутся поначалу они холодными и безжизненными. Не повторяйте ошибок врага, – лицо Осия разгладилось, будто озаренное солнцем, и он продолжил. – Кое-кто обвинит меня в безрассудности, скажет, что с возрастом мое чутье ослабло, но я верю. Я верю всему, что вы сейчас сказали. Я верю, что вы на моей стороне, поэтому вашу дальнейшую помощь мы обсудим уже в Паво, оплоте Аггеаса.

      Он пару раз взмахнул ладонью, веля нам удалиться.

      Уже покачиваясь на гамаке и предвкушая погружение в сон, меня вдруг побеспокоил Лексо.

      – Что это было?

      – Что?

      – Там, на берегу. Твое лицо… Ты смотрел на огонь, как на палача, хотя не тебя он казнил.

      Я почувствовал, как сердце забилось сильнее, несмотря на покой, в котором находился. Даже удивился немного.

      – А, это. – Я какое-то время помолчал и пояснил. – Не помню, в курсе ли ты, но в вольных городах во время тамошних войн меня звали Фосто Быстрым,