Значит, я умерла. Хилари Дэвидсон

Просто я разбила бутылку.

      В коридоре раздались шаги, и на пороге кухни появилась Глория, няня Тедди, в пушистом розовом халате.

      – Ой, миссис Трэкстон! Вы в порядке?

      – Да в порядке, в порядке. Просто ungeschickt, как мне неустанно напоминает мой муж. – Урсула хотела сказать «неуклюжая». По-английски она говорила с акцентом, но так свободно, что люди обычно принимали ее за британку, а немецкие словечки слетали у нее с языка, только если она была пьяна в стельку.

      – Давайте я уберу, – предложила Глория.

      – Не надо, я сам, – отказался я. – Я так благодарен вам за все, что вы сделали сегодня, Глория… Вы даже не представляете, как много это для меня значит.

      Глория подалась ко мне.

      – Она все время приходит, – прошептала она. – Наверное, ваш отец урезает ее запас. – И, окинув Урсулу встревоженным взглядом, вернулась к себе.

      Лужа вина растекалась по итальянскому кафелю. Я стал искать ведро и швабру, но не нашел.

      – Там, в чуланчике, есть щетка с совком, – сказала Урсула так уверенно, как будто в этом доме жила она, а не я.

      Я принес щетку и прибрался как мог. Пока я был занят, Урсула достала из холодильника вторую бутылку, аккуратно вынула пробку и наполнила стакан.

      – Как твое запястье? – спросил я. – Отец говорил, что ты упала сегодня утром.

      – Да, споткнулась и упала, – ответила Урсула. – Ничего страшного, обычное растяжение. Отец наверняка сказал тебе, что я была пьяна, но я была трезвая. Почти. Просто очень расстроилась из-за Кэролайн.

      – Хорошо, что это было просто растяжение. Тебе надо быть аккуратнее.

      – Это я должна спросить у тебя, как ты себя чувствуешь, дорогой, – сказала Урсула и надолго приложилась к стакану с шабли.

      Моя мачеха не была утонченной женщиной, причем с самого начала. Я сильно подозреваю, что после моей матери с ее непредсказуемым актерским темпераментом, которую все, кто ее знал, иначе как сложной натурой и не называли, отец с радостью взял в жены ту, чьи запросы были просты и понятны, а главное, предсказуемы. Урсула любила деньги, драгоценности и алкоголь, хотя не обязательно именно в таком порядке.

      – День был очень долгий, – сказал я.

      – Долгий день, долгая неделя, долгий год, – подхватила Урсула. – Тянется и тянется, конца не видать, правда?

      Не спрашивая, она взяла с полки второй стакан и плеснула в него вина для меня.

      – Нет, спасибо.

      – Зря отказываешься, тебе еще пригодится, – сказала она. – А ты что сделал с рукой?

      Мачеха была права; я сделал долгий глоток. Что меня всегда поражало в Урсуле, так это ее наблюдательность: даже пьяная в дым, она замечала каждую мелочь.

      – Это отец тебя прислал?

      – Вот еще. Я перед ним не отчитываюсь.

      – А я всегда думал, что ты отчитываешься перед Клаусом. – Урсула приходилась младшей сестрой Клаусу фон Штрому, бизнес-партнеру моего отца. Они были как инь и ян: отец – общительный весельчак, Клаус – суровый молчун.

      – Перед