Граница бури. Екатерина Майорова

ртами

      За главенство в их первом слиянии, душа как с цепи сорвалась.

      Ненадолго. Но помнить ты будешь стабильно и остро:

      Все усталые циники – ловко присыпанный пудрой кровавый паштет,

      Становящийся почвой, плантацией чтобы выращивать монстров,

      Из таких вот до фарша прокрученных жизнью наивных детей.

      Так а что же нам делать? Сидеть в удаленной пещере?

      Не дружить ни с одним человеком и с собственной же головой?

      Если стать этим циником – не получается, как бы ни верил,

      Что вариантов других не предложат – тебе все же нужен другой.

      Может, просто болеть. Кто-то сжалится вдруг и отпустит,

      И ты сможешь опять выходить к небесам и свободным ветрам

      И не будешь ни кашей, ни месивом, ни подлецом или трусом.

      Будешь тем же собой. Тем же самым. Плюс скрытый под воротом шрам.

      «Ты узнаешь до боли в висках, как он будет прекрасен, только позже, когда ляжет путь под стопой как рапира…»

      Ты узнаешь до боли в висках, как он будет прекрасен, только позже, когда ляжет путь под стопой как рапира,

      Голова будет кругом слегка, как на гоночной трассе, и вот также, как там, кроме главного: все игнорируй.

      Будет тело дрожать как струна и огнем пропитаться станет воздуху проще простого вокруг на гектары.

      И тебе будто снова шестнадцать, проклятых шестнадцать, целый мир под пятой, отвернулись пока санитары.

      А на трассе, как будто в метро, ты один, только давка, за тобой сотни новых машин, а дорога из трещин,

      Если в нашей в игре уж такие гигантские ставки – нету смысла играть, все становится неинтересным.

      Лепестки сыплет ветер в глаза, мир становится красным, когда эта рука с твоей рядом опустится в воду,

      И слова будут чем-то привычным, почти безопасным, как размотанный перед грозой кабель громоотвода.

      И, придавленный чем-то, что больше тебя, ты не будешь убитым, не изменишься даже в лице, лишь глаза распахнутся,

      Изумруды бывают и красными – это биксбиты, если в этой игре суждено проиграть – можно и не проснуться.

      «Нарисуй меня. Как будто я с тобой…»

      Нарисуй меня. Как будто я с тобой

      Пью кефир и разукрашиваю стекла,

      Будто я – еще живу, а ты – герой,

      Будто кровь еще не пленкою на окнах

      Вместо дождичка. А вместо пальцев рук

      У тебя, похоже, когти, как у птицы,

      Взгляд рассеивал ненужное вокруг,

      Мир к диаметру сводя вязальной спицы.

      Для кого-то бездна – тот же водоем,

      Просто острые края там, а не берег,

      Мы лишь те, за кого сами выдаем

      Мы себя. И до тех пор, пока мы верим.

      Я хочу в тебя поверить. Но сгорал

      Этот феникс неродившимся верлибром,

      Дай мне мир, где люди могут выбирать,

      Даже если несуразный этотвыбор.

      Твои волосы такие же, как ель,

      Нежно-жесткие, и также пахнут елью,

      Идентифицируешь как цель —

      И поступишь так же,