Головоломка. Гарри Килворт

злость и чувствовал себя обманутым. Мы опять остались в стороне, как это уже случалось в Иордании, когда отец орал, чтобы мы не путались под ногами, не мешали его работе над расшифровкой свитков, и угрожал, что больше никогда не пустит нас в свой трейлер. Была ли какая-то связь между тем разом и этим? Кто знает, когда имеешь дело с таким отцом, как мой? Он вообще со мной почти не разговаривал, если не считать за разговор приказания чего-либо не делать. И команды типа «Покорми коз!» или «Наруби дров!». В общем, ничего хорошего.

      Секреты, секреты. Он просто обожал секреты.

      Но когда эти секреты раскрывались, в них, в общем, не было ничего особенного. Несколько свитков? Ну и что? Все они сейчас на своем месте, в музеях. Что такого жутко секретного было в этих старых козлиных шкурах? Абсолютная ерунда, если вас интересует мое мнение. По крайней мере, ничего такого, из-за чего стоило бы орать и рычать на людей. Иногда от этих профессоров можно просто свихнуться. Они такие надутые и важные, просто ужас!

      – Кем он себя считает, – пробормотал я себе под нос, – что так разговаривает с нами?

      Хасс появился за моей спиной и напыщенным голосом проговорил:

      – Ты всегда должен почитать отца.

      – К черту! Почему это я должен?

      – Потому что он твой отец.

      – Но он не может быть всегда прав только потому, что он старше. И он не может знать все обо всем.

      – Но он все равно твой отец. И ты должен его почитать. Я очень зол на тебя, Макс, за то, что ты ставишь под сомнение его авторитет. Ты должен повиноваться. Можно еще позволить себе пререкаться с матерью, но не с отцом.

      – Чушь! – воскликнул я. – И вообще, это сексистское высказывание!

      Он покачал головой:

      – В твоей стране все по-другому? Почему вы не почитаете своих отцов?

      – Потому что не почитаем. Не таким образом. Я почти всегда делаю, как он говорит, но иногда я думаю, что он неправ. Он… он уважает меня, когда я говорю ему, что он не прав.

      – Но он не любит тебя из-за этого.

      Эта фраза ударила меня в самое сердце. Я почувствовал, что глаза наполняются слезами.

      – А с чего это ты взял, что он меня не любит?

      – Я вижу. Зачем бы он брал себе еще одного сына, если бы у него был тот, которого он любит?

      От этого стало еще больнее.

      – Что?! Что ты сказал? Он усыновил тебя, потому, что хотел, чтобы у тебя был дом! Он хотел дать тебе семью. А не потому, что он меня не любит! Он пожалел тебя, а еще… еще ты оказал ему большую услугу с этими шкурами. Лучше просто заткнись насчет меня и его! Не лезь не в свое дело! – Мой голос дрожал от злости.

      Хасс отвернулся:

      – Извини, Макс. Я не хотел разозлить тебя. Я думал, ты знаешь то, о чем я сейчас говорю. Если тебя это задело, то я прошу извинения.

      – Вовсе не задело. Это просто неправда.

      – Если ты так думаешь, то пожалуйста.

      Я оставил его и спустился на пляж. Сидел на коралловом песке, вокруг копошились крабы. Я уныло смотрел на блестящую воду. Как он посмел сказать, что мой отец не любит меня?! Кем он себя считает, что может врываться в чужую семью и делать такие выводы?