Лимонад. Путь от «выжатого лимона» до цветущей женщины. Анна Валерьевна Кузнецова

внутренним зрением я вижу, как разворачивается белый свиток и на нём из красных букв появляются слова «Отче наш».

      У нас вся семья атеисты. Бабушка и дед читали лекции в Институте марксизма. Я молитву никогда не видела, не слышала.

      Я прочитала красные буквы на свитке.

      Очнулась на полу Скорой от того, что врач меня толкает и говорит:

      – Ты видишь, она дышит!

      Он искусственным дыханием раздышал её. Мы доехали до детской больницы. Наташу забрали в реанимацию.

      Просила врачей: «Пустите меня, я тоже медсестра, только что со смены в хирургии. Я не испугаюсь, я буду помогать». Но мне сказали: «Идите домой. Вам позвонят.»

      Куда и зачем я пойду?

      Я подошла к закрытым дверям реанимации и сидела около них, чтобы быть ближе к дочке.

      В палату Наташу перевели через два дня. Ребёнка мне отдали после спинномозговой пункции и реланиума в таком заторможенном состоянии, что она ни на что не реагировала.

      Моя мама принесла ей заводной вертолётик. Когда он побежал по полу, Наташа улыбнулась, я зарыдала. У дочки всё хорошо, не смотря на то, что после кислородного голодания могли быть тяжелые последствия.

      Теперь я точно знаю, что, если Отца небесного попросить, он поможет. Для этого не надо ждать, когда случится какая-то трагедия, его можно каждое утро и каждый вечер благодарить за новый день.

      Когда я кому-то рассказываю эту историю, мне отвечают: «Да, у нас тоже был похожий случай, когда мы прочитали молитву и всё закончилось хорошо».

      Про ценности и принципы

      После декрета я вышла на работу в хирургию в статусе матери- одиночки.

      Почему? Потому что в 18 лет мне сделали операцию по-женски и сказали: «Если за год не случится беременность, детей у тебя не будет.»

      А я с 14 лет представляла, как сильно буду любить своих детей.

      Поэтому я очень постаралась успеть и родила «для себя», без претензий и обид.

      В это время у нас в больнице курсанты военно-технического училища ремонтировали палаты люкс. Ухаживали за мной хорошие парни, но мне не до того было. – Ночь отдежурила, а потом весь день бегаю с годовалой Наташей на руках. Ещё умудрялась катать ногой коляску, и пока она спит, вязать себе платье.

      До сих пор рука не поднимается распустить это платье. Храню, как музейный экспонат.

      А тогда ещё отчим перевёз к нам своего сына в переходном возрасте. Отчим почему-то решил, что я должна обихаживать Славу также, как это делала его родная сестра. А то, что у меня грудной ребёнок, его не волновало.

      С одним курсантом мы подружились, он меня замуж звал, но нашёлся тип понаглее.

      Глядя на Серёжу, я понимала, что ничего общего у нас нет, мы абсолютно не совместимы. Он воспользовался запрещённым приёмом «через ребёнка» – дарил мне детскую одежду, от которой мне было тяжело отказаться. Гоняла я его от себя долго, но он упёрся, а я устала и сдалась.

      Говорить нам было не о чем, всё время обсуждали свадьбу. К нам в съёмную квартиру приходили в увольнения пять парней из его роты, мы жили их заботами, все вместе отмечали праздники.

      После