Лимонад. Путь от «выжатого лимона» до цветущей женщины. Анна Валерьевна Кузнецова

детские фотографии были сделаны на даче.

      И больше сорока лет мама и бабушка пересказывают историю про то, как мне сказали "всем некогда, все работают в огороде и ты займись чем-нибудь", на что я ответила: "Ну дайте же мне работу по душе!"

      Да, пятилетнему ребёнку работу по душе найти трудно.

      А дальше, по душе или не по душе, моей работой была прополка. То, что при прополке моркови на грядке остался один укроп, наверное, у всех детей было.

      Но вот расскажу про случай, когда я была уверена в своей правоте, а всё пошло совсем не так.

      Приехала я в деревню на Дальнем Востоке, в гости. Заняться мне там было нечем, решила пожилым хозяевам в огороде помочь. Смотрю – заросли лебеды такие, что в них помидорные кусты не отыщешь. Думаю, непорядок. Ещё так обрадовалась, что нашла я себе работу по душе – лебеда выдёргивается из земли легко, это не то, что у нас огороде с одуванчиками и осотом бороться.

      Избавила я все помидорные кусты от сорняков, стою, любуюсь на дело рук своих.

      Хозяйка вышла из дома и говорит:

      – Ты что делаешь?

      – Помидоры прополола.

      – А мы их никогда не полем, чтобы не подвязывать. Сорняки их поддерживают.

      Вот так я, по незнанию, "причинила добро".

      ***

      С мамой я всю жизнь разговариваю по душам – это помощь, поддержка.

      Возможность так поговорить с мамой – это счастье!

      Папа был молчаливый. А я в него, как все говорили. Папы нет уже много лет. Но только сейчас, когда я замыкаюсь, когда ухожу от скандала в молчанку, я чувствую в себе папины черты и я принимаю их в себе, такая-это тоже я.

      Я много лет не помнила, что мы вместе сидели на полу около телевизора, смотрели футбол и хоккей.

      Я вспомнила это, когда смотрела чемпионат мира по футболу. Оказывается, не могу оторваться от экрана, понимаю и переживаю всё, что происходит на поле.

      Увидеть в себе качества отца, принять их, простить его, мне помогла фраза «ведающей» подруги:

      – Зачем тебе ехать на кладбище, чтобы поговорить с отцом? Ты и так с ним постоянно разговариваешь.

      Да, разговариваю. 20 лет, когда его давно уже не было в живых, я ему высказывала обиды и учила его, как со мной надо было общаться.

      Сейчас я с ним говорю через практику прощения и благодарности.

      Получилось у вас простить родителей за детские обиды?

      ***

      Он, конечно, меня любил, как умел. Он не умел проявлять любовь, прятал её где-то очень глубоко. – Ему в детстве никто не показал, как это бывает.

      Он никогда не говорил о своих чувствах и, если его что-то обижало, он молчал по два – три дня. В этом я в папу. Долго я училась говорить о том, что нарушены мои личные границы, о том, что мне причинили боль.

      Когда я была подростком, мама спросила меня: "Зачем ты, как помойное ведро, собираешь у всех всё плохое, выслушиваешь про всякие неприятности?"

      – Мама, я не помойное ведро, я жилетка, в которую девчонки плачут.

      Мне было важно, чтобы подруга с кем-то поделилась,