Прокаженный из приюта Святого Жиля. Эллис Питерс

девушку за руку. Ивета уже было подалась вперед, издав слабый отчаянный возглас. С ее лица как ветром сдуло отрешенность и подавленность. На короткий миг на нем отразилось неистовое волнение – так расколотый лед слепит, отражая свет. В то мгновение девушка забыла обо всем, кроме этого юноши, и она кинулась бы к нему, прижалась бы к его телу, обняла бы его, если б вцепившаяся в нее тетушка не рванула ее немилосердно к себе и не держала бы железной хваткой. То ли Ивета уже слишком привыкла к бездумному повиновению, то ли она, напротив, осознала происходящее, но только девушка сразу съежилась и застыла. Свет в ее глазах погас, во взгляде была одна лишь боль. Кадфаэль видел это, его мысли путались. Ни одно юное существо, только что оторванное от няньки, не должно так страдать.

      Впрочем, он вспомнил ее взгляд позже. В тот момент его больше интересовало противоборство дикой до неразумия молодости Люси и многоопытной, искушенной зрелости Годфри Пикара. Схватка не оказалась неравной, как можно было бы ожидать. Юноша пока был хозяином положения: он прекрасно владел собой и чувствовал себя уверенно.

      – Я не вправе просить тебя обнажать оружие прямо здесь, – произнес он резко и четко. От ярости его голос все более повышался, словно он зачитывал перечень воинов, постепенно подбираясь к имени главнокомандующего. – Я бросаю тебе вызов и предлагаю назвать место и время, чтобы мы могли биться до победного конца. Ты оскорбил меня: я уволен по твоему навету и требую удовлетворения. Попытайся отстоять свою правоту в схватке со мною.

      – Наглый плут! – презрительно, словно выплевывая слова, произнес Пикар. – Да я прежде напущу на тебя моих гончих! Много чести для тебя – скрестить со мною мечи! Ты отстранен от службы как никчемный, вероломный, надоедливый, дурно воспитанный негодник, поделом тебе, и скажи спасибо своему господину, что он не выгнал тебя за порог плетьми. Ты еще легко отделался. Смотри не доведи до чего-нибудь похуже. А теперь прочь с моей дороги и отправляйся домой, как тебе приказано.

      – Ну уж нет! – процедил сквозь зубы Йоселин. – Не раньше, чем я скажу все, что должен сказать, – здесь, при свидетелях. И ничей приказ не заставит меня стронуться с места! Разве земля, на которой я стою, принадлежит Юону де Домвилю? Разве он владеет воздухом, которым я дышу? Я не так уж дорожу службой у него: найдутся другие дома, наверняка не менее достойные. Но бежать к нему, подло оговорить меня, чернить мое имя – разве это честно?

      Пикар в нетерпении испустил яростный бессловесный рык, повернулся и повелительным жестом призвал своих слуг. Полдюжины мощных воинов – уже немолодых и привычных к грубой работе – тут же приблизились и, выстроившись по трое с каждой стороны, заключили юношу в полукольцо.

      – Уберите этого щенка с глаз моих. Тут рядом река. Суньте его в ил, наконец, пусть остынет!

      Женщины подались назад. Агнес и служанка схватили Ивету за руки и оттащили в сторону. Слуги подступили к буяну, ухмыляясь, но с опаской. Йоселин был вынужден сделать несколько