Непогода. Диана Ставрогина

всю эту хренотень с партнерством? Чтобы ты из-за секундной обиды все порушила? Сама головой подумай. Где ты еще такого дурака найдешь.

      – Дурака?

      – Вер, ну…

      Я поднимаю на Антона взгляд. На его лице отражается досада: все-таки понимает, что ляпнул что-то не то, но сожаления нет. Только досада из-за невовремя сказанных, невыгодных сейчас слов.

      Во мне резко и оглушительно вскипает обида, в груди что-то взрывается и бьет в голову, отрезая связь между речевой функцией и сознательностью, и я срываюсь:

      – То есть, если я решилась на брак без любви, так все – не котируюсь за привлекательную женщину? А что насчет тебя в таком случае? – Мои вопросы преисполнены язвительности. – Или как обычно в патриархальном мире уже есть оправдание, восхваляющее самца? Что ты там мне плел тогда в кафе? Истерички тебе надоели? И, – я делаю истерично-насмешливую паузу и картинно морщусь, – дай вспомнить… Требовательные «соски» еще там были, да? Джентльмен ты мой. Мистер рациональность. Так вот, – теперь я почти кричу, пусть и шепотом: – Иди к черту. Я не хочу и дальше жить с куском льда под боком, мнящим себя почетным призом для женщин.

      – Что за дичь ты сейчас несешь? – спрашивает Антон холодно, выплевывая слова через сжатые зубы.

      Мы снова встречаемся взглядами, и на миг я, кажется, успеваю побывать в роли сказочной Герды: мне теперь наверняка известно, как больно смотреть в глаза заколдованному Каю.

      – Правду, Антон, – отвечаю я устало, но не без язвительности. – Я «несу» правду. Не беспокойся, через полчаса меня здесь не будет. И правды – тоже.

      Быть может, ссора выматывает каждого из нас, но остановиться уже не получается. Стоя в разных концах комнаты, мы продолжаем попытки задеть друг друга, вбрасывая в воздух бессмысленные фразы с заведомо наполненным упреками подтекстом.

      – Вот уж от тебя не ожидал подобной херни, – заявляет Антон грубо и чертыхается, а после с видом оскорбленной добродетели, решившейся на самоотверженный акт милосердия, уточняет: – Не желаешь успокоиться и поговорить утром?

      – Нет. – После сказанного им недавно развод кажется особенно верным выходом из сложившейся ситуации. Для меня так точно.  – Я уже все обдумала.

      – Ну и дура. – Выплюнутое напряженными губами оскорбление обходится мне новым спазмом боли в области груди. – По хрен, –  Антон резко взмахивает руками, словно в порыве желания что-нибудь ударить, но до любой твердой поверхности все равно не меньше метра, и движение остается пустым. – Делай что хочешь. Не ной потом.

      – Не буду, – бросаю я в ответ и, развернувшись, иду в спальню, не желая больше ничего слышать. – Можем не волноваться.

      К счастью, за моей спиной не раздаются шаги. В комнате я наконец могу побыть одна.

      Дышать становится легче, тело чуть расслабляется, получив шанс выпустить из себя хотя бы часть накопленной боли. Согнувшись, я опираюсь локтями о кровать и головой врезаюсь в упругий матрас. Плечи прижимаются к ушам, заглушая звуки вокруг и мечтая заодно отключить громкость на канале мыслей.

      Мне хочется кричать, но я не могу. Не