Миры за углом. Сергей Гришин

нет.

      – А что за люди приходят?

      – Обычные,– Зеленуха пожал плечами. – Не такие рафинированные, как Таська, погрубее. Но в целом обычные. Две руки, две ноги.

      – Кому чаю? – Тая закончила с мытьём чайника и теперь заливала кипяток.

      – Ты лей, лей, не отвлекайся, – фыркнул Марк и подошёл ближе к художнику. – А всё-таки, что за люди? Почему они живут отдельно? И где останавливаются, когда приходят в город?

      – Откровенно говоря, я знаю только двоих. Один вроде бы охотник. А другой… Не знаю, кем его назвать. Просто отшельник. А где останавливаются… Обычно не останавливаются. Ко мне могут зайти на несколько часов, пока не отдохнут.

      – Ну, а какие они? – не унимался путешественник. – Что рассказывают? Как себя ведут?

      – Отстань, – похоже, Зеленухе этот разговор надоел. – Нормально ведут. Болтают мало. Даже под кефиром. Что ты конкретно хочешь узнать?

      – Ладно, не бери в голову, – Марк вздохнул и на несколько секунд замер, принюхиваясь. – Что ты там заварила? – Он с подозрением уставился на Таю.

      – А что не так? – девушка прекратила помешивать заварку и опустила крышку. – По-моему, пахнет неплохо.

      – Неплохо? Не подходящее слово. Но подходящее я подберу, когда отхлебну. Налей-ка, – путешественник взял со стола стакан, ополоснул под краном и протянул Тае.

      – Ещё не заварилось. Надо пять минут подождать. Тогда всё будет идеально – и аромат, и вкус. И даже цвет. Как говорил Антон Павлович Чехов…

      – Лей, не заговаривай мне зубы, – Марк беззлобно улыбнулся.

      Красноватый напиток, источая густой дурманящий пар, полился в тут же запотевший стакан. Тая налила около четверти, чуть подождала, а потом долила до пояска близ краёв.

      Марк, обжигаясь, приподнял стакан и вдохнул аромат. Сделал маленький глоток и поспешно поставил горячую ёмкость рядом с чайником.

      – Горячо? – девушка участливо взглянула в его глаза. – Вот куда ты спешишь?

      Марк стоял, прикрыв глаза. Напиток, который всё же не был чаем в том виде, в каком его знал путешественник, пробирал до глубины души похлеще местного кефира. Дело было вовсе не в крепости. Никакого алкоголя и в помине не было. И не в том, что зелье было горячим.

      У Марка вдруг возникло стойкое ощущение, что он стоит рядом с Коляном, а тот играет одну из своих берущих за душу мелодий. Соль минор так и захлестнул путешественника с головой. Дыхание перехватило.

      Ощущение погружения внезапно сменилось чувством огромной потери. Совершенно без сил Марк опустился на пол прямо на груду бумаги.

      – Что это? – осипшим голосом спросил он у присевшей рядом обеспокоенной Таи.

      – Что случилось?

      – Что ты заварила?

      – Чай. Из баночки, которую мне дал зелёненький.

      Марк несколько раз глубоко вздохнул. Потом, набрав в грудь побольше воздуха, крикнул в сторону художника:

      – Что это было, химик-любитель?

      – А что не так? – Зеленуха не сразу понял, что от него хотят.

      – Твой чай на Марка как-то странно подействовал, –