Хроника жажды. Алексей Брайдербик

начинается мой рабочий день. Я могу опоздать, моя работа не была бы работой без опозданий, и мне никто и слова в упрек не скажет. Случись подобное, главное – показать, что ты можешь выполнить в оставшиеся часы какую угодно работу. Это спасает как меня, так и моих коллег. Почему я написал «тридцать минут»? Первые полчаса – с восьми ноль-ноль очередной день моей жизни готовится к разбегу, а после иногда из-за работы головы не поднимешь, так что не замечаешь его – я провел, приводя себя в порядок. Всем известно, что такое «привести себя в порядок». Чем я займу оставшиеся тридцать минут, у меня же они остались? Да, и они не пройдут бесполезно, завтрак поможет заполнить их.

      3

      Я первооткрыватель… Я от скромности не умру, рано менять местами вводную мысль и себя! Вводная мысль: открывать в себе новые, ранее не испытываемые чувства – хорошо и… Слово «ранее» – что это за придаток? Ампутировать, чирк карандашом – исправлено. Думаю, за поддержкой моей оценки не придется долго искать кого-нибудь: кто угодно станет на мою сторону. Прямо кто угодно? Мне список всех согласных составить, и приложить к дневнику? Однако плохо, и здесь у меня с мнениями людей о моей оценке не возникнет противоречий, плохо все-таки некоторые вопросы умеют сплачивать, когда эти новые чувства омрачают жизнь. Мысль о себе, увы, но о первом мне не придется писать, как бы ни было велико мое желание, а вот на второе я не пожалею страниц. Но опять-таки это вновь не то, к чему у меня душа лежит. Не самая ужасная мечта – оказаться на последней странице дневника, когда уже и писать негде, хотя материала по горло, и за что ни возьмись, боишься что-нибудь упустить.

      Если бы я себя не знал, то сказал бы, что схожу с ума. Не думаю, что разговор с дневником – хотя какой там разговор, извинения за то, что ему придется терпеть мой рассказ о борьбе с потребностью, – это показатель психического здоровья. Я почувствовал, как мое несчастное горло ссохлось и сузилось. Не припомню, чтобы пил или ел много соленого, или что там еще способно воздействовать подобным образом на организм человека – не одна же соль виновата. Если бы я проглотил хлебную крошку, то она неминуемо показалась безжалостным комом в самом начале пути. Я бы не умер, и готовить себя к похоронному маршу и к надгробным речам не стоит. Насколько я слышал, от хлебных крошек еще никто на тот свет не отправлялся. И к этой неприятности я себя не готовил. Ну а к сухости в горле я себя подготовил? Куда там. В общем, с моими силами что-то не то: пытаюсь управлять мышцами глотки, а не могу, как будто куда-то подевались они. Непослушание в давние времена розгами вытравливали. Жаль, что сейчас для этой практики нет места, я бы преподал собственным силам пару уроков. А кадык? Ага, хоть какая-то часть меня не сопротивлялась моим командам, двигалась вверх-вниз, вниз-вверх – вот она, стабильность вещей в мире, тут следовало бы перекреститься и сказать: «Дай бог и дальше так».

      Помассировать горло.