Гость монсегюра. Константин Кокуш

синтезатора и ощущать себя владельцем совершенного новенького, с иголочки, тела…

      Однако, меня никогда не оставляло ощущение, что в тот самый момент не только я наблюдал, но и за мной наблюдали…

      5.

      Папские парламентарии не заставили себя ждать. Громовой голос рыцаря-храмовника был странным смешением презрения и страха. Похоже, в глазах этого юноши катары действительно были пожирателями младенцев и слугами сатаны…

      "Я, рыцарь ордена храма Соломонова, граф де Монфор, оглашаю вам всемилостивейшую волю божественного наместника, папы Гонория III: Позволяю защитникам крепости Монсегюр сдать оружие и предаться на милость святой церкви. Воинам прощаются все их преступления перед церковью и короной, они могут покинуть крепость вместе со своим имуществом и получить свободу. Так называемые "совершенные" должны покаяться святой инквизиции в грехах, принести клятву на святом образе, после чего они будут прощены. Для обсуждения условий сдачи защитникам крепости предоставляется двухнедельное перемирие. По истечении указанного срока крепость надлежит сдать ".

      Последние слова храмовник выдавил из себя с явным неудовольствием, видимо его искренне возмущало, что сатанинские слуги получают столь мягкие условия сдачи, хотя достойны быть затоптанными под копытами боевых коней…

      Когда папские условия были выслушаны, у меня сложилось впечатление, что удивили они только оставшихся в живых моих бойцов. Катары вели себя так, словно знали будущее не хуже меня, и никто из них даже не усомнился, что условия ультиматума – ложь от начала и до конца! Им были дарованы две недели, но это было лишь время для того, чтобы подготовиться к смерти.

      Я спустился со сторожевой башни и отправился к коменданту, мсье Арно-Роже де Мирпуа, старому дворянину, который примкнул к катарам еще до нашего появления, и всем своим поведением высказывал готовность служить их идее до гробовой доски. Впрочем, обряда посвящения он не прошел и "совершенным" не стал. Да и военачальник из него был никудышный, номинальное бремя власти в замке он с готовностью отдавал другим, оставляя себе и своим людям управление остатками съестных припасов, охрану внутренних помещений и, что меня во сей этой истории интересовало больше всего – подвалов замка. Ведь именно в многокилометровых лабиринтах подземелий начинался тот путь, ради которого я и явился сюда. Но господин де-Мирпуа хранил тайну подземелий Монсегюра лучше, чем я хранил его стены, ведь никто, кроме быть может епископа Бертрана, даже и не догадывался об их существовании…