Вторая рука. Дик Фрэнсис

их под микроскопом, а потом всем рассказываем, как они ухитрились дойти до жизни такой.

      – Ты там с девицей, что ли? – спросил я.

      Повисла короткая пауза, потом я услышал сдавленное девичье хихиканье.

      – Иди ты в Сибирь со своей интуицией! – сказал Бобби. – С чего ты так решил?

      – Даже и не знаю, от зависти, наверно.

      На самом деле я просто хотел узнать, один он или нет, причем так, чтобы не было понятно, что это важно.

      – Ты в Кемптоне завтра будешь?

      – Наверно, да.

      – Слушай, привези мне этот номер, а? С меня бутылка на твой выбор.

      – Ладно-ладно. Будет тебе этот номер.

      И без долгих церемоний бросил трубку. Остаток вечера я провел, листая отчеты с гладких скачек прошлых лет и прослеживая карьеры Бетесды, Глинера, Зингалу и Три-Нитро, но так ничего толком и не откопал.

      Глава 2

      В последнее время я завел привычку по четвергам обедать со своим тестем. Точнее, со своим бывшим тестем – адмиралом в отставке Чарлзом Роландом, отцом самого серьезного промаха в моей жизни. Его дочери Дженни я отдал всю преданность, на какую был способен, но в конце концов она потребовала невозможного: чтобы я бросил участвовать в скачках. Мы прожили вместе пять лет: два года в любви и согласии, два в раздоре и год на ножах. Теперь от всего этого оставались лишь зудящие полузажившие раны. Да вот еще дружба с ее отцом: она досталась мне нелегко, и теперь я ценил ее как единственное сокровище, спасенное в катастрофе.

      Обычно мы встречались в полдень в баре на втором этаже отеля «Кэвендиш». Теперь перед нами на аккуратных соломенных салфеточках стояли у него – розовый джин, у меня – разбавленный виски, и мисочка с орешками.

      – Дженни на выходных будет в Эйнсфорде, – сказал он.

      Эйнсфорд – его дом в Оксфордшире. В Лондоне по четвергам у него была работа. Перемещался между ними он на «роллс-ройсе».

      – Я буду рад, если и ты приедешь, – сказал он.

      Я смотрел на тонкое, аристократическое лицо, слушал ненавязчивый, с ленцой голос. Тонкий, обаятельный джентльмен, который при необходимости прошьет тебя навылет, как лазер. Человек, в чью порядочность я поверил бы даже у адских врат и от которого не приходилось ждать пощады.

      Я ответил сдержанно, без злобы:

      – Я не готов ехать туда, где меня будут клевать.

      – Она согласилась, чтобы я тебя пригласил.

      – Не верю.

      Он с подозрительной сосредоточенностью уставился на свой стакан. Я по долгому опыту знал: он на меня не смотрит, когда хочет от меня чего-то, что, как ему известно, мне не понравится. И так возникает пауза, пока он собирается с духом, чтобы поджечь фитиль. Судя по длине паузы, ничего приятного ожидать не приходилось. В конце концов он произнес:

      – Я боюсь, у нее неприятности.

      Я пристально смотрел на него, но он так и не поднял глаз.

      – Чарлз, – в отчаянии начал я, – ну не можете же вы… вы не можете требовать… Ну вы же знаете, как она со мной теперь обращается!

      – Ты