Пирамиды роста. Мария Арбатова

в квартиру, и помнила, как этот вопрос решила её собственная мать.

      Позвонила домой, поплакалась Вике и услышала в ответ:

      – Релаксайся, чем гнать богадельню. Как говорил твой авторитет?

      – Какой авторитет?

      – Андроныч твой. Говорил, чтоб менять, что могу, не лазить туда, где полный отстой. И мозг, чтоб фильтровать одно от другого. Андестенд?

      Расстроенная Валя просидела в номере до обеда. Позвонил Виктор:

      – Жду в ресторане.

      Обедали молча. Поднялись наверх, пригласил в свой номер.

      – Хоть что-то поняла после встречи с народом?

      – Кое-что.

      – Это цветочки, а будут и ягодки! Пока я приезжаю со своей женщиной, это по правилам, – поднял он палец вверх. – Когда моя женщина начинает увольнять персонал и раздавать квартиры, она заходит за флажки. И не удивлюсь, если завтра это сольют по телефону жене.

      – Не могу всё это видеть… Особенно девочек в трапезной.

      – Думаешь, при социализме начальство детей не домогалось? Как я могу запретить таскать девчонок на консумацию, если завтра уеду? Кавалерийскими наскоками жизнь в стране не улучшишь.

      – Твоего слова достаточно, чтобы фронтовичка не погибла под обломками стены. Ты ж даже в кухню не зашёл! Только собачку гладил!

      – Потому и не зашёл, что это не слово, а должок. Меня поймали на слабости, а отдавать должок придётся лесом, нефтью и газом, которые бы спасли сотни таких старух и таких девчонок. Я с холодным носом приехал дружить в красно-коричневый регион, а ты мешаешь.

      – Уеду прямо сейчас.

      – Чтобы ещё раз развлечь город? И вообще, нас в кабаке ждут.

      – Опять в кабак? – вздохнула Валя.

      – Я не врач, а политик. У меня встречи не в поликлиниках, а в кабинетах и кабаках! – вспылил он.

      – С девочками-подростками?

      – Да, они свиньи, воры и педофилы, но других здесь пока нет! И твоя свобода спасать старуху кончается там, где начинается моя свобода спасать регион! И как политик, я обязан взвешивать каждый шаг!

      – Прости, – выдавила она из себя.

      И снова мчались на трёх машинах, теперь уже за город. Там посреди роскошного леса сияла куполами ухоженная церковь, а рядом на заросшей крупными ромашками поляне красовался деревянный терем. И перед ним в рядок стояли парни и девки в русских костюмах.

      Когда приехавшие вышли из машины, парни с девками грянули здравицу. Голоса звенели, щёки алели, глаза блестели, ромашки благоухали, шмели жужжали. Высокая красивая девица в кокошнике подошла к Вале, держа на вытянутых руках каравай. Валя не поняла, что делать, вспомнила бабушкину присказку: не ломай каравай, а ножом режь да ешь. И сказала:

      – Спасибо!

      – Отломи и попробуй, – шепнул Виктор.

      Было жаль портить великолепие каравая, но Валя послушалась. Он оказался невкусным, пекли «для видимости», не так, как пекли в Берёзовой Роще.

      – Зоренька, в терем! – дал команду руководящий бас, и артисты побежали в терем с заднего хода.

      Приехавшие на трёх машинах