Левая рука Бога. Алексей Олейников

чуть пожал плечами, черкнул ответ. Катя чуть не подпрыгнула.

      Он согласился! После школы! С ней!

      Сердце у нее гремело.

      «Я совсем дура, – подумала она. – Сама напрашиваюсь. Анжи и Ви меня похоронят в развалинах водного парка, там, где убийца этих бедных девчонок оставлял. Все, мне не жить…»

      Она уже чуяла, как Анжела с Викой прожигают ее взглядами.

      Плевать.

      У него голубые глаза, и он из Москвы.

      Катя Локотькова улыбалась.

* * *

      Федя ускакал вперед, пока Маша говорила с Анжелой и Викой, и уже сидел в машине на школьной стоянке, постукивая пальцами по рулю. Увидев Машу, он нетерпеливо загудел. Маша махнула подругам – мол, до связи вечером, в сети. Девчонки страсть как хотели обсудить Локотькову и ее выходящее за все рамки поведение, но Маша хотела домой.

      С Локотьковой всё решат потом, она и правда обнаглела. Дольница рыжая.

      Маша села в машину.

      – Ты меня теперь подгонять будешь? – спросила она.

      – Ну прости, цветочек, – Федя потянулся к ней, Маша ловко уклонилась.

      – Не перед школой же, – сказала она. – Поехали уже.

      Федя поглядел за спину, нахмурился.

      – Он опять за тобой таскается?

      Маша обернулась. У стены стоял полноватый, неловкий парень. Парень неуверенно улыбнулся.

      – Ты Тему не обижай, Тема полезный, сам знаешь. Мне еще испытание по составному сетезнанию сдавать.

      – Мне пора волноваться? – поинтересовался Федя.

      – Просто не расслабляйся.

      Молодой человек ухмыльнулся, повернул ключ зажигания. Погазовал – от души, громко, поглядывая на Тему. И рванул с места.

      – Домой?

      – Сначала домой, а потом…

      – А давай сегодня махнем на катере? – загорелся Федя. – Линь дельфинов видела два дня назад на выходе из залива, когда каталась на змее.

      – Тебе папа ключи от катера отдал? – изумилась девушка. – Поздравляю.

      – В награду за верную службу в качестве вашего личного водителя, Мария Петровна, и годы безопасной езды.

      – Какой-какой езды? – Маша оторопела. – Это кто говорит? Федя Жги-Резину Веселовский? Гроза гонщиков от Анапы до Сочи?

      – Вот ты мне не веришь, и папа тоже не верил. Хотя эти глаза не лгут. Но ведь ни единой дорожной виры уже три месяца, ласточка моя!

      – Трепло ты, кто вчера вечером чуть Рашида не угробил на мосту?

      – Так ведь не угробил? Все обошлось, а Рашид мне три сотни проиграл, в деньгах враждебного нам государства. Поехали их прожигать.

      – Трепло, – ласково повторила Мария. – Рули домой, а там посмотрим.

      – Кстати, ваш батюшка изволил передать, что будет поздно и чтобы вы откушали, что Галя приготовит, или заказали из трактира какой-нибудь стряпни.

      – Федя, ты, кажется, увлекся погружением в девятнадцатый век, – заметила Маша. – Наша Марфа уже давно ждет, когда ты свою учебную затею сдашь. А ты со мной уже месяц разговариваешь, как персонаж Достоевского.

      – Так все там похоже, почти как у нас сейчас, – сказал Федя, выжимая