Левая рука Бога. Алексей Олейников

здешней свободы Дениса первую неделю слегка штормило, но потом он пообвыкся. Все-таки есть в этом свое удовольствие – идти, чувствовать ветер и солнце на лице, слышать, как шуршит листва и шумит море. А главное, ты сам по себе это короткое время между школой и домом, провалился в этот зазор, как монета в щель между плитами, и никто о тебе не знает.

* * *

      …Катя начала свое обычное знакомство с городом. Три месяца назад он перевелся в этот гимнасий и сел рядом с Локотьковой. С тех пор она его и опекает. Даже смешно, Денис уже и сам может по городу приезжего провести, показать, где рынки, где железнодорожный двор, а где машинный, в котором междугородние возки останавливаются.

      Но все равно часто после школы он шел с Катериной – наверное, уже по привычке.

      – Бугры, – указала Катя жестом завзятого краеведа на горный склон, усеянный частными особняками, один другого краше. Крыши – медь, сланец, дорогущая стеклочерепица «драконья чешуя», вошедшая в моду совсем недавно, стены – натуральный кирпич, облицовка гранитом, мрамором, Денис заметил даже пару теремов, отделанных поморской сосной, – последний писк подмосковной моды. Богатый конец.

      – Там живут все, кто родился с серебряной ложкой во рту, как гласит английская пословица, – едко заметила Катя. – А здесь – срединный округ, дальше четырнадцатый, Южный рынок, Дикое поле.

      – А почему Дикое?

      Катя пожала плечами.

      – Мама говорит, раньше там пустырь был. Они там маки рвали в детстве. Прикинь, маки!

      – Маки – это красиво, – сказал Денис. – Только запрещено. Сыскари за дурман-зелье задержать могут.

      – А мне маки нравятся, – призналась Катя. – и еще ирисы. Я как-то посадила у себя под окнами маки, только их все оборвали.

      – Кто оборвал?

      Катя пожала плечами.

      – …А там Нахаловка! – она ткнула пальцем через залив, в сторону пристава, где стояли корабли и дымились полосатые заводские трубы. – Вернее, Федотовка, но все ее называют Нахаловкой.

      – Я даже знаю, кто там живет, – сказал Денис. – Судя по названию.

      – Ну, серебряных ложек на всех не хватает, – фыркнула Катя. – Дольщики в срединный округ особо не суются, сидят там, возле растворного завода. Нечего им тут делать.

      Денис покосился. «А сама-то ты давно из доли вышла?» – хотел он спросить, глядя на ее потертую курточку и дешевую сумку, но сдержался. Катька точно обидится.

      – Не жалко их?

      – А чего их жалеть? – прищурилась Катя. – У кого ума хватает, давно оттуда переехал.

      – Ну, вон Ярослав, кажется, там живет, – неуверенно сказал Денис.

      У Кати сделалось такое лицо, будто ей лимон в рот выдавили.

      – Нашел кого вспомнить! Щербакова! Да он неизвестно как в наш гимнасий угодил. У него же больше десяти из ста по всем предметам не бывает. Туп, как пробка.

      – Зато со световым вертепом все в порядке. Вон он какие выдает образы – по десять минут держит, без сбоев.

      – Да уж, – помрачнела Катя. –