Дорога скорби. Дик Фрэнсис

его о подражаниях – последующих нападениях на чистокровных лошадей в других местах, не только в Кенте.

      – Подражание? – переспросил он. – Это они так говорят.

      – А что?

      – Все остальные были не такими кучными, как в Кенте. Насколько мне известно – а могли быть и другие, – было еще пять очень молодых лошадей, жеребят и годовичков, с которыми происходили отвратительные вещи, но ни один из них не был ослеплен. Одному рассекли морду. Кобыл среди них не было. Но… – Он заколебался.

      «Уверен в истинности фактов, – подумал я, – но не в моей реакции на них».

      – Продолжай.

      – Понимаешь, там были три двухлетки, и у каждой из них была отрублена нога.

      Я почувствовал то же отвращение, которое видел у него на лице.

      – Один жеребец в марте, – сказал он. – Один в апреле. Один в мае.

      – И не в полнолуние?

      – Не совсем. Просто в лунные ночи.

      – Но почему ты не написал об этом?

      – Меня посылали писать о крупных бедствиях, – терпеливо объяснил он. – Воздушные катастрофы, массовые убийства, десятки несчастных случаев. Какой-то псих, который раз за разом рубит ноги лошадям, – это не самое главное, но, может быть, я этим займусь. Агентство новостей ничего на этот счет не добыло, но я намерен почитать провинциальные газеты. Старая привычка. Где-нибудь да промелькнет что-то о нападениях на животных. Такое постоянно случается. Лошади, овцы, собаки – психи ко всем тянут свои грязные лапы. Давай займемся, и, если в этом месяце еще что-нибудь такое случится, я буду не прочь обсудить это за кружкой. А пока не отдавай чего накопаешь… в другие газеты. Я хочу получить свою сенсацию.

      – Буду молчать, – пообещал я. – Если…

      – Если что? – с подозрением спросил он.

      – Если ты сможешь дать мне список людей, чьи чистокровные лошади стали жертвами.

      – Это будет тебе кое-чего стоить, – предупредил Кевин.

      – Согласен, – ответил я, и мы сошлись в цене и в том, что я ему первому отдам любую историю, которую раскопаю.

      Он выполнил свои обязательства в тот же день, прислав с курьером запечатанный коричневый пакет с фотокопиями небольших заметок из газет Ливерпуля, Ридинга, Шрусбери, Манчестера, Бирмингема и Йорка. Во всех газетах указывались имена и адреса владельцев пострадавших лошадей, так что я сел в машину и навестил их.

      Четыре дня спустя, когда я вернулся в дом Линды Фернс в Кенте, я уже наслушался о негуманном отношении людей к лошадям столько, что хватит на всю жизнь. Причиненные увечья и в самом деле превосходили все мыслимые пределы, но по сравнению с тем, что случилось с тремя двухлетками, все они были случайными и цельной картины не составляли. Связь прослеживалась в случаях с отрубленными ногами.

      – Я нашла его ногу возле поилки на пастбище, – сказала мне одна женщина. – Я не могла в это поверить. Просто нога. Правду говоря, меня вырвало. Он был такой симпатичный жеребчик. – Она вздохнула. – Его не было возле этой ноги. Он бродил неподалеку на трех ногах и щипал траву. Просто пасся, как будто