Убийство чёрными буквами. Пол Андерсон

Он встал, поднял ее за запястье и сказал:

      – Пойдем. Мы уходим отсюда.

      – Что?

      Она посмотрела на него мигая, словно только что проснулась.

      – Ты устала, и испугана, и одинока, и голодна, и все это плохо. Мы поужинаем и будем говорить о Брюсе и обо все, о чем захочешь, но отсюда мы уйдем.

      – Мне завтра на работу, – возразила она.

      – К черту! Скажи, что ты больна и должна отдыхать всю неделю. Бери сумочку.

      Она, дрожа, пошла за ним. Он вел ее машину медленно, чтобы дать ей и выпивке в ней время; говорил о самом обычном.

      Когда он остановился у одного из лучших ресторанов Окленда, она чуть задержалась.

      – Ты не можешь позволить себе это, Боб, – сказала она.

      – Если ты еще раз упомянешь деньги, я вымою тебе рот пятидолларовыми банкнотами, – резко ответил он. – Грязными банкнотами.

      Она улыбнулась.

      – Знаешь, – сказала она, – в конечном счете ты не так уж не похож на Брюса. Он тоже мог заставлять других поступать так, как он хочет. Когда однажды я похвалила его за это, он сказал: «Ну, я не долбаный святой».

      – Очень похоже на Брюса, – согласился Кинтайр.

      – Он преклонялся перед тобой, – сказала она за коктейлями. – Знаешь, как сильно? Ты был всем, кем он мечтал стать: путешественником, спортсменом, ученым. Он даже думал служить в военно-морском флоте, потому что ты это делал. И еще ты обращался с ним, как с равным. Ты сделал больше всех, чтобы он был счастлив.

      – Я бы сказал, что это сделала ты, – смущенно ответил он.

      – Знаешь, ты подталкивал нашу связь. – Он видел, что она немного опьянела, но никакого вреда в этом нет: в более благоприятных обстоятельствах он назвал бы это счастливой выпивкой. – Помнишь, как мы с ним впервые встретились? В прошлом году после возвращения из Европы ты с ним пошел выпить. И столкнулся со мной в заведении, где подают глинтвейн; я ела пирожки и выглядела не слишком эффектно, но решила, что с вами можно будет хорошо провести время… черт возьми, Боб, я надеялась, что ты приревнуешь меня, поэтому устроила Брюсу большое представление. А ты обрадовался!

      – Я подумал, что ему нужна девушка, – сказал он. – В мире не только книги и пиво.

      – Ты потворствовал, – засмеялась она. – И, конечно, злорадствовал, когда узнал, что мы живем во грехе.

      Он пожал плечами.

      – Если ты называешь это грехом. На самом деле Брюс был очень домашним человеком. Я надеялся, что ты выйдешь за него.

      – Конечно, – ответила она. – Я ведь тоже очень домашний человек, правда?… Боб, я знаю, ты не любишь танцевать и ужасно танцуешь, но, может, попробуем снова перед ужином?

* * *

      Потом, когда ужин завершали бренди и кофе, она сказала:

      – Я все еще не уверена, любила ли я Брюса. Он мне всегда нравился. Думаю, я начинала его любить.

      – Думаю, трудно было этого не сделать при таких обстоятельствах.

      – Он был первым моим знакомым мужчиной, который, – она принялась загибать пальцы, – а) был интересен, а все солидные