SnakeQueen. Михаил Щербенко

но уже забыла. Вся ретроспектива её жизни через бег.

      С каждым новым кадром кроссовки всё больше изнашиваются, на них появляются потёртости, грязь, носки рвутся и облезают, но она не меняет их, ведь они служат не хуже новых, они уже стали частью её естества. Возможно, это не лучший способ рекламы обуви, когда показываешь её разрушение, но в конце, по её замыслу, эти грязные кроссовки вдруг исчезают, и появляется новая модель. Чистые и незапятнанные. Как феникс, возрождающийся из пепла.

      На фоне этих кадров должен звучать её голос. Вот, что она говорит.

      «Я бегала в них в жару и в дождь, днём и ночью, по горам и долам. Преследовала и убегала, играла и соревновалась. Использовала их по назначению и как придётся. Падала и бежала снова. Уставала и бежала снова. Умирала и воскресала. Я всё ещё бегу».

      Такую рекламу она придумала для себя, хотя никто её не заказывал, никто не был готов дать за неё и цента. Конечно, такое уже снимали раньше, может быть, много раз, но это не устаревало как классика. Что-то вроде маленьких чёрных платьев, которые она никогда не носила, и в этой версии была её личная правда.

      – Мне нравится смотреть, как ты бегаешь, – говорила Хелен раньше, когда наблюдала каждое утро за ней, поднимающейся на ближайшую гору. – Уверена, что тысячи лет назад юный Ахиллес делал также.

      Бег был для неё не просто упражнением, но формой медитации. Когда дышать тяжело, лёгкие жжёт, и мышцы горят, ты словно отключаешься, в своём сознании ты далеко, и время больше не идёт. Она начала бегать с десяти лет. Родители с помощью лёгкой атлетики пытались привить ей более мирные способы траты энергии. Скоро привыкла к этой каждодневной рутине – выбегание своего объёма, развитие способности держаться всё дольше. К пятнадцати ей прочили даже какие-то успехи, особенно на дистанциях в сто и двести метров, поговаривали о включении в молодёжную сборную страны, но уже через год она бросила соревноваться, желая оставить время для более важных вещей. Тем не менее, привычка бегать по утрам у неё осталась. Теперь она пробегала десять километров примерно за сорок минут, следила по своим часам, чтобы не выбиваться из графика.

      Не все боксёры использовали бег как часть тренировки, многие переходили на новые методики, но всё же это была классика, и ничто так хорошо не смотрелось в тренировочном монтаже, как подобные пробежки под правильную музыку. Тайлер говорил, что это воплощение стремления, проявление всего, что накопилось. И боли, и ярости, и надежды.

      В Окленде она выходила из дома не слишком рано, часов около девяти, когда все уже разъезжались, и районы стояли пустыми как после эпидемии вируса из голливудских фильмов. Это не напрягало, напротив, было приятно бежать в оглушительной тишине и чувствовать себя одной в мире. Бежала мимо бесконечных линий однотипных домов, заборов, белых стен, вновь заборов, любого размера и цвета, деревянных и металлических, зелёных островков растительности, припаркованных автомобилей. Собаки чувствовали её и иногда заливались лаем во дворах, пятнистые