О чем не скажет мама. Исповедь отличницы. Моника Рэй

Почему? – удивилась я. Она же всегда была против, чтобы мы общались.

      – Ну, он же твой брат. Я думаю, ему будет приятно получить от тебя письмо.

      О, мама, первоклассный манипулятор! На самом деле, она знала, что и у него были ко мне чувства, и это письмо согреет его сердце. Но в тот момент она, видимо, сама переживала за его жизнь, и по сравнению с этим наше общение с ним не казалось больше злом.

      Я написала свое первое письмо Данилу, хотя мы никогда даже не разговаривали по-настоящему. Так началась наша переписка.

      Конечно, я ни разу не написала о своих чувствах, а просто рассказывала о каких-нибудь новостях дома или у родственников, о погоде, высылала свои фотографии.

      Он отвечал. Обычно что-то короткое и тоже о природе, о погоде. Никогда не писал о том, что было в Чечне. Всегда только общие фразы.

      Но как я ждала его писем! Я все время боялась: а вдруг следующее письмо не придет? Боялась и молилась.

      Наконец все закончилось.

      В один из дней раздался звонок в дверь – я открыла и увидела Данила.

      Выглядел он странно. Данил больше не был тем скромным, немного наивным ребенком-ангелом. Теперь он стал закрытым и сдержанным. Сильным и взрослым. Я видела, что внутри него прячется много всего, но он не выпустит это наружу.

      Я обняла его крепко-крепко. И не могла поверить, что вот он теперь стоит здесь, напротив меня – живой и невредимый. Только другой.

      Потом мама стала накрывать на стол и поставила маринованные помидоры.

      Вдруг Данил дернулся, отвернулся и попросил ее убрать их со стола. Мы с мамой переглянулись, она убрала. Он попросил пока не ставить на стол ничего красного. В тот момент я поняла, через что он прошел на войне….

      Данил сидел на стуле в центре кухни. Мама готовила обед и спрашивала его о чем-то, а я подошла сзади и легонько обняла его за плечи. Мне хотелось просто быть рядом. Помочь ему забыть о красном цвете и обо всех ужасах, которые он увидел на войне.

      Он что-то рассказывал, отвечал на мамины вопросы. А я вот так стояла и держала руки у него на плечах.

      Мама и брат посмотрели на меня: чего это я обнимаю Данила, мы же до этого с ним даже не общались толком?

      А я все равно стояла и обнимала. У нас с ним была связь через письма. Я видела, что ему хорошо и спокойно, когда я рядом.

      После этого между нами что-то изменилось.

      Данил стал иногда приезжать к нам в гости днем, когда мама была на работе. Он знал, что ее в это время нет. Значит, приезжал ко мне?

      Мы по-прежнему очень стеснялись говорить вживую, в письмах наши разговоры были куда более свободными. Но я видела, что стала ему близким человеком. Он тянулся ко мне.

      В свои приезды Данил не хотел говорить о Чечне, отказывался от еды и чая, не смотрел телевизор. Ему хотелось как можно быстрее забыть обо всем, что он видел на войне. Он просто приезжал, садился на диван, а я подходила рядом и обнимала его.

      И вот так, молча мы сидели некоторое время. Просто в тишине. Держась за руки или обнимаясь. Потом он прощался и уходил.

      Мама