Тайный воин. Мария Семёнова

у Кербоги. – Я бы нарочно для вас кощуну сложил. Про Бога Грозы и Бога Огня…

      – Это как?.. – пискнул младший.

      Кербога, не слушая, переводил взгляд с одного на другого:

      – Только имена бы вам наоборот… Сквара – это ведь по-вашему «пламя»?

      Братья переглянулись. Первое имя Светела тоже означало огонь.

      – Отцу с матерью лучше знать, – буркнул Сквара.

      Кербога, неожиданно вдохновившись, щёлкнул пальцами:

      – А что пять лет ждать? Боги небось не сразу бородатыми родились…

      Это он произнёс по-андархски, наполовину намеренно. Маленький правобережник попался. Понял сказанное и не сумел того скрыть. Сообразил свою оплошку, почему-то перепугался.

      Старший на него покосился. Выговорил неожиданно правильно:

      – Нам ли не разуметь, как молвят великие соседи!

      Мокрый снег продолжал сыпаться на головы. Кербога отряхнулся, смешно, почти по-собачьи.

      – Вот что, ребятёнки, недосуг болтать! Взялись помогать, помогайте, а нет, не мешайтесь! С оботурами управляться умеете?

      Когда братья в надежде поесть сунулись к поварне, доброй девушки нигде не было видно. По счастью, злая чернавка тоже куда-то ушла. Лишь пожилая стряпка беседовала с государыней-печью. Пламя негромко рокотало, облизывая глиняный свод, последняя закладочка дров разваливалась позванивающими углями. Все голоса отдавались под куполом, сливаясь в почти осмысленный ропот. Прозрачный голубоватый дым извергался из устья, чтобы обтечь наверху завёрнутые в мох лопасти мяса. Потом выгибался, падал в крохотное задвижное оконце.

      Печь дышала теплом. Даже с порога было видно, что сажа на своде почти вся выгорела. Скоро пламя иссякнет, оставив рдеющую стихию углей. Тогда стряпка скутает печь. Та помалу утихомирится, выстоится, слегка отдохнёт… И хоть опять бросай в неё калачи. А потом сажай гуся, чтобы дошёл к вечеру. И ещё завтра горнило в охотку будет томить кашу, зелья, мясные хрящи… Как не захлебнуться слюной?

      Стряпка не глядя взяла длинный ухват, поддела тяжёлый горшок, перенесла на печной верх. Тем же ухватом ловко сдвинула крышку прогара. Говорок печи сразу изменился, окрашиваясь волнением. В дыхало прозрачной струёй вырвалось пламя, затрепетали в воздухе искры. Горшок скрежетнул глиной о глину, плотно сел в отверстие, перекрыл выход драгоценному жару. Огонь деловито вздохнул, вновь повёл речи о чём-то домашнем и добром.

      Мальчишек с неодолимой силой тянуло к печи.

      Они так привыкли к снежным ночёвкам, что счастьем был даже холодный собачник. Хоть ветер не поддувает. И ледяной дождь не начинает среди ночи вмораживать в настыль… А тут!..

      Откуда-то выскочила приспешница, сразу сунула братьям по плетёнке для дров:

      – Ну-ка живой ногой за поленьями, пендери!

      – Ты грейся, – сказал Сквара брату. – Я натаскаю.

      Светел надулся, крепко схватил плетёнку, побежал следом за ним. Где дровник, они уже знали.

      Таскать