Есть кто живой?. Юлия Сабитова

много, оказывается, среди наших тех, кому перспектива посещения больницы так же, как и мне, явно не доставляет удовольствия.

      – Я спрашиваю: всем понятно?

      – Ясно, – ответил я. Кому-то ведь нужно было ответить.

      Химичка смерила меня пренебрежительным взглядом и спустя пару секунд наконец произнесла:

      – Чудесно, Ильин.

      Запасной выход больницы напоминал именно то место, о котором высказался Чибис. Стены, грязные и обшарпанные, с оставшимися островками краски всевозможных оттенков зеленого на синем, хранили увлекательное описание личности человека по имени Жека. Дойдя до третьего этажа, я узнал, что Жека – лох, слабак и дерьмо (что было вполне логично), но, оказывается, и такого можно любить. Об этом скромно сообщало маленькое сердечко, нарисованное рядом с его именем. Вот и пойми этих девчонок…

      Первое, что я услышал, войдя в отделение, было обращение к Богу:

      – Боже, как вас много!

      Постовой медицинской сестре пришлось приподняться со стула, чтобы получше разглядеть ввалившуюся толпу новобранцев во главе с запыхавшимся командиром.

      – Мы ждали не больше десяти человек, – строго обратилась она к химичке.

      – Фу-у-ух! Ничего не знаю, сколько дали, всех привела. Не нравится – разбирайтесь с начальством.

      – Но сами подумайте! Сколько их?

      – В классе двадцать восемь, двое болеют.

      – Сами подумайте, – повторила медсестра. – Двадцать шесть человек на одно отделение! Что нам с ними делать?

      – А мне с ними что делать? По домам разводить? Нет уж, простите, у меня урок через сорок минут.

      Их спор, наверное, продолжался бы еще очень долго, но из ординаторской выглянул молоденький доктор в высоком колпаке, больше похожем на поварской головной убор. Если бы не эти стены, я легко принял бы его за кондитера или повара из суши-бара. Внимательно оглядев химичку, он улыбнулся и обратился к медсестре:

      – Ну что вы, Вера Павловна, устроили. Отпустите уже девушку, не видите: она торопится.

      – Большое вам спасибо, – произнесла Снежана.

      А я, кажется впервые, увидел ее смущенно улыбающейся. Да и просто улыбающейся увидел впервые.

      – Вот не умеете вы, Верочка, извлекать выгоду из сложившихся обстоятельств, – произнес доктор после ухода нашей классной, – все бы вам чуть что конфликтовать.

      – Но Антон… Вячеславович, ты подумай, сколько их! Тут и трех процедурных не хватит.

      – А кто говорит о процедурных? Зачем процедурные? Нет, это невозможно… Процедурные… хм… Там и так тесно, всего одна кушетка. Но ведь у нас полно других помещений, да?

      – Это уж вам решать, – бегло ответила Вера Павловна, – у меня гора работы накопилась. Вот! – Она хлопнула ладонью по толстой стопке исписанных от руки листов. – А еще кварцевание, и Копылова на УЗИ вести, и того, из третьей палаты, новенького с не приведи господь фамилией.

      – Девочки, у кого самый красивый в мире почерк? – с улыбкой поинтересовался доктор.

      Девчонки, очарованные