Есть кто живой?. Юлия Сабитова

подаваться во всякие там юристы-журналисты, согласен? И не просто глупо, я бы сказала, непозволительно! Ты – ветвь могучего семейного древа. Заметь, единственная ветвь!

      Кактус совершенно не хотел впитывать воду. Одно неловкое движение – и грязная струйка, смешанная с частичками земли, торопливо побежала по подоконнику, оставляя за собой блестящий серый след. Мама уговаривала нас с колючкой одновременно – его попить, а меня подумать. И я думал. Думал о том, что она занимается его поливкой не чаще, чем один раз в месяц, а со мной о подобных вещах беседует не чаще, чем один раз в шестнадцать лет. Какова вероятность того, что эти события совпадут? Ничтожная, наверное, но ведь совпало же! Наверное, мы похожи с этим кактусом – он тоже вон колючий и круглый, и ничего ему не нужно, и никуда ему не деться.

      Глава вторая

      Все оказалось не так плохо, как я предполагал. Ботаники – нормальные ребята, без особых там их природных завихрений. Те, кого раньше называли «заучками», попав в этот класс, обрели гордое звание «целеустремленных». Они наконец вышли из тени, стали движущей силой коллектива. Их маленькие странности, над которыми мы прикалывались все эти годы, вдруг резко эволюционировали в талант. Блатные же тыкались в разные стороны, пытались хаотично сбиваться в кучки, пока еще не понимая, по какому принципу выбирать окружение. Я выбрал для себя роль созерцателя. К чему суетиться, если за одной партой с тобой сидит Антоха – твой самый лучший друг.

      Это была забавная история. После того как я целый вечер плакался Антону, что родители лишают меня самостоятельности, он, естественно, тут же проболтался своей матери. Тетя Алла подумала и пришла к выводу, что умные люди плохого для сына не выберут, и было бы чудесно, чтобы мы с Антоном продолжали учиться вместе. Но поскольку со вступительными экзаменами Антоха опоздал, а медиков в их семье не было ни в одном поколении, она обратилась за помощью к ближайшему знакомому врачу. Естественно, им оказалась моя мама. Заключительным звеном дальнейшей логической цепочки стал очередной визит моего отца к директору. Только на этот раз я был абсолютно не против – пусть вмешивается! Ради хорошего человека не жалко!

      Единственное, что огорчало, так это Нина Васильевна. Не она сама, конечно, а то, что теперь она классный руководитель десятого «В». Все правильно, все как положено: литература для гуманитариев, чего я ожидал? Только каждое утро, заходя в класс, я чувствовал, что приперся куда-то не туда. Из соседнего кабинета доносились общий смех и ее голос (интересоваться делами своих учеников было ее привычкой), и я испытывал жгучее желание бросить все и присоединиться к ним. Я застывал на пороге на несколько секунд, как будто у меня был выбор, и нехотя входил внутрь. Холодный металлический свет, гораздо ярче, чем в коридоре, с непривычки резал глаза. Я щурился, почти на ощупь пробирался в конец кабинета, плюхался за нашу парту и подпирал руками тяжелую голову. Дальше все приходило в норму. Несколько высказываний Антохи по поводу моей физиономии –