Лови намек, Дани Браун!. Талия Хибберт

сидела за крошечным столиком, который служил им алтарем.

      – Я не витала в облаках, – возразила Дани, хотя так оно и было. – Просто моя грудь всюду сует свой нос.

      – Ну, черт подери, конечно. – Сорча закатила глаза и изобразила акцент Дани с пугающей точностью. – Ой, бедная-несчастная я и моя потрясающая грудь, которой я все равно не намерена ни с кем делиться…

      – Не думаю, что смогла бы поделиться с тобой частью своих сисек, Сорч.

      Сорча сверкнула глазами:

      – А если бы могла, то дала бы мне немного?

      – Нет. Потому что, как ты верно заметила, они у меня потрясающие. А теперь заткнись и сосредоточься.

      – Самовлюбленная, жестокосердная женщина. Тщеславная, насквозь пропитанная эгоизмом…

      Сорче не было равных в изобретении креативных оскорблений.

      Ее самозабвенное бормотание звучало фоном, в то время как Дани отодвинула горшочек с медом и поставила блюдо, которое наполняла, ближе к центру стола. За этим блюдом, спиной к спине с Черной мадонной Сорчи, стояла маленькая золотая статуэтка богини Ошун.

      Как и любое уважающее себя божество любви, красоты и изобилия, Ошун была покрыта драгоценными камнями и ничем более – если не считать пчел и копны волос. У Дани, напротив, волос было мало, а пчел совсем не наблюдалось, как и привычки обнажаться на публике; она также не уделяла никакого внимания романтическим отношениям, поскольку эмпирические исследования показали, что это лишь пустая трата энергии, которая отвлекает от профессиональных целей. Но тот факт, что Дани и ориша[1] не сошлись во мнениях по этой конкретной теме, не имел никакой важности. Золотая статуэтка была семейной реликвией, полученной от дорогой покойной бабушки Дани – той самой женщины, которая однажды сказала ей: «В знаниях, передаваемых из поколения в поколение, есть сила, содержатся ли они в ваших книгах или устах старейшины».

      Даника полностью разделяла это мнение. Плюс к тому, следовать по стопам бабушки-ведьмы было весело и совершенно естественно. Скорее всего, веселье было как-то связано с затейливыми ночными ритуалами и историей упорного женского неповиновения.

      – Ну, пора, – скомандовала Сорча, очевидно закончив перечислять пороки Дани.

      И вот за столом, на котором соседствовали два разных идола, в комнате, где лениво сливались отблески свечей и сияние полной луны, Даника взяла свою подругу за руки и замкнула круг.

      – Ты первая, – прошептала Сорча.

      – О, дорогая, ты уверена?

      – Не начинай. Я знаю, что тебе не терпится вызвать хоть что-нибудь.

      Ну да. За тот месяц, что прошел с тех пор, как закончилась ее последняя «связь», вагина Дани затянулась паутиной (упомянутый орган, к сожалению, был склонен драматизировать), и она надеялась, что ритуал положит конец этой несправедливости.

      Она вздохнула и начала.

      – Привет, Ошун. Надеюсь, с близнецами все в порядке. В этом месяце у меня есть заявка, которую ты, надеюсь, одобришь: мне нужен новый трах-приятель.

      Глаза Сорчи распахнулись.

      – Подожди. Ты уверена, что это хорошая идея?

      – Заткнись, – строго велела Дани. – Не мешай мне.

      Но Сорча не была бы Сорчей, если бы хоть что-то могло ее остановить.

      – Мне казалось, ты все еще расстроена из-за Джо?

      Дани бросила на нее испепеляющий взгляд:

      – Я никогда не была расстроена из-за Джо. Расстраиваться – значит проявлять бессмысленные, отнимающие много времени эмоции, которых я стараюсь избегать.

      – Неужели? – Слово источало скептицизм подобно тому, как свечи, стоящие на столе, истекали воском. – Потому что я могла бы поклясться, что, когда она бросила тебя…

      – Она не бросала меня. Мы не были парой, и это факт, который она хотела изменить, а я – нет.

      – Когда она бросила тебя, – как ни в чем не бывало продолжила Сорча, потому что была настоящей засранкой, – ты купила коробку смеси для торта, вбила туда яйцо и съела все это в сыром виде из большой старой миски…

      – Я просто очень люблю сладкое, – холодно отрезала Дани, что было абсолютной правдой.

      Сорча вздохнула.

      – Ты же понимаешь: нехорошо, когда ведьма настолько не в ладах со своими чувствами?

      – Чушь собачья. Я в полной гармонии со своими эмоциями, благодарю покорно.

      – За исключением тех случаев, когда ты не знаешь, как справиться с тем, что кто-то, с кем ты спишь, влюбляется в тебя, отчего ты окунаешься в пучину обжорства.

      – Это было не из-за Джозефины, – упрямо повторила Дани. – Должно быть, у меня был ПМС или что-то в этом роде.

      Потому что Даника Браун не хандрила – или, по крайней мере, не хандрила из-за межличностных взаимоотношений. Ни разу с того дня, когда застала свою первую любовь, счастливо трахающуюся с другим, и никогда впредь. Джо хотела романтики, а Дани не могла представить себе нечто менее соответствующее ее характеру,

1

Ориша – духи, играющие ключевую роль в религии йоруба в Западной Африке и нескольких религиях африканской диаспоры, происходящих от нее. Они являются посредниками между Миром Духа и Миром Земли.