Море спокойствия. Эмили Сент-Джон Мандел

Ты что, просто говоришь первое, что придет в голову?

      – Рекомендую.

      – Мы не можем позволить себе быть столь легкомысленными. У некоторых из нас есть обязанности.

      – Ты подразумеваешь наследование титула и состояния, – сказал Эдвин. – Какая ужасная судьба. Впоследствии я буду тебя оплакивать. Мне будет назначено то же пособие, что и Найлу?

      – Немного больше. Найлу уже полагается обеспечивать себя. Тебе дается пособие, но с условием.

      – Выкладывай.

      – На некоторое время тебе закрыт доступ в Англию, – сказал Гилберт.

      – Ссылка, – сказал Эдвин.

      – Только не драматизируй. Ты и так собирался уезжать в Канаду, как ты сказал.

      – Но на какое время? – Эдвин отвернулся от окна, чтобы посмотреть на брата. – Я думал, что временно поеду в Канаду, обоснуюсь там, а потом буду регулярно приезжать домой. Что именно сказал отец?

      – К сожалению, если мне не изменяет память: «Скажи ему, чтобы не смел носа сунуть в Англию».

      – Что ж, весьма… недвусмысленно.

      – Ты же знаешь его нрав. К тому же мама на его стороне. – Гилберт встал, но задержался у двери. – Просто дай им время, Эдди. Я бы удивился, если бы твоя ссылка оказалась бессрочной. Я этого так не оставлю.

5

      По разумению Эдвина, недостаток Виктории [3] в том, что она слишком похожа на Англию, не будучи при этом Англией. Виктория – весьма отдаленное подобие Англии, акварель, неубедительно наложенная на ландшафт. На второй вечер, проведенный Эдвином в городе, Томас приводит его в Союзный клуб. Поначалу здесь мило – картинка из дому – приятное времяпровождение в компании таких же парней из родных мест и восхитительный односолодовый виски. Некоторые джентльмены постарше прожили в Виктории несколько десятилетий, и Томас норовит проникнуть в их общество. Держится поближе к ним. Интересуется их мнением, серьезно выслушивает ответы, льстит. Неловко смотреть. Томас явно надеется произвести впечатление солидного человека, с которым можно иметь дело, но Эдвину очевидно, что старожилы всего лишь вежливы. Их не интересуют посторонние, даже если те родом из приличной страны, с приличной родословной, говорят с приличествующим акцентом и отучились в приличных школах. Это закрытое общество, которое держит Томаса на расстоянии. Сколько придется Томасу сохранять дистанцию, выписывая круги по клубу, пока его признают? Пять лет? Десять? Тысячелетия?

      Эдвин отворачивается от Томаса и подходит к окну. Они на третьем этаже с видом на бухту, в небе гаснет последний луч света. Он ощущает беспокойство и неловкость. У него за спиной джентльмены обмениваются россказнями о спортивных успехах и однообразных рейсах на пароходе в Квебек-Сити, Галифакс и Нью-Йорк.

      – Вы не поверите, – говорит прибывший из последнего порта у него за спиной, – моя бедная матушка все еще думает, что Нью-Йорк принадлежит Содружеству.

      Время идет. На бухту опускается ночь. Эдвин подходит к другим джентльменам.

      – Но горькая истина заключается в том, – заявляет один из них в разговоре о важности риска, – что у нас нет будущего в Англии,

3

  Виктория – столица провинции Британская Колумбия на юго-восточной оконечности острова Ванкувер.