Мышка-норушка. Прыжок в неизвестность.. Милена Миллинткевич

говорит моя бабушка: «Не в коня корм»!

      – В данном случае – не в кобылу!

      Ребята из общих классов смотрели на меня с нескрываемым сочувствием. Мне же было жалко их. Они просили о помощи. А я? Как я могла им отказать?

      В выпускной школе добавилось новое правило. Во-первых, у нас теперь был отдельный, «взрослый» вход. Во-вторых, первыми полагалось проходить ученикам профильных классов. Тем, кому не повезло учиться в общих, поначалу роптали.

      Были и те, кто позволял себе не пропускать учеников «с привилегиями», прорываясь через биометрическую рамку вперёд них. Но когда стало известно, что каждый такой прорыв снимает наработанные школьные баллы ученика и понижает рейтинг родителям «за неподобающее воспитание своих чад», бунтарей поубавилось. Они стояли в стороне, ожидая возможности пройти, и только ещё сильнее ненавидели тех, кому позволено больше, чем им.

      – Каждый из вас должен знать своё место в обществе! – назидательные лекции директора в большом холле стали еженедельными. – Рейтинг гражданского доверия, который вы получили с переходом в выпускную школу – пропуск во взрослый мир. Чем он выше, – на этой фразе он всегда смотрел на учеников профильных классов, – тем лучше живётся вам и вашим семьям. А если ниже, – пренебрежительный взгляд в сторону учащихся общих классов, – тем больше шансов оказаться за оградой города.

      Родителей мои рассказы о лекциях директора совсем не радовали:

      – Делают из детей биомассу: покорную, послушную, немую, – качала головой мама.

      – Ничем хорошим это не закончится. Вот увидите, – бурчал в ответ папа.

      Ученикам профильных классов новое разделение пришлось по нраву. Они неспешно проходили рамку, останавливаясь и разговаривая с одноклассниками, мешали другим. И ребята из общих классов стали опаздывать на занятия, терять баллы.

      Они, конечно, пожаловались директору. А тот напомнил нам о «равных правах на получение образования». Из его уст это звучало издевательски. Какие там равные права? Хотя столпотворение у биометрической рамки с тех пор случались крайне редко. «Привилегированные» косились на «чернь», делая вид, что собираются остановиться, но потом, выждав пару мгновений, быстро шли в класс.

      По школе уже не шёпотом, а во всё горло кричали о том, что одна ненормальная помогает с уроками за еду. Ну, правильно! Это обо мне! Мне же, как всегда, больше всех надо. И вереница учеников, искавшая встречи, только увеличилась. Были те, кто хотел, чтобы я за них делала уроки или написала конспекты за весь год по всем предметам. Таким лодырям или откровенным наглецам я не помогала. Как-то сразу получилось, что я легко угадывала, кому на самом деле нужна помощь, а кто пришел надо мной подшутить.

      Поначалу меня сильно смущали подарки ребят. Каждый раз, когда они приносили джемы и сгущёнку, сахар или кофе, а некоторые умудрялись раздобыть даже сухой спирт или коробок спичек, я оглядывалась по сторонам – видит кто, или нет. Потом стала договариваться с ребятами о том, что плату они будут приносить