Мышка-норушка. Прыжок в неизвестность.. Милена Миллинткевич

жутко до дрожи. Я поёжилась, тряхнула головой, прогоняя тягостные мысли. Но нет… Вой не исчез. Напротив, стал громче. Где-то совсем рядом. За дверью. Здесь. В доме.

      Я сжала голову, придавив уши. Не помогло. Вой усилился. Перерос в нескончаемый гул. Словно свора собак одномоментно выла, скулила и лаяла вокруг меня.

      Бросилась к крану. Открыла. Воды нет. Как это я забыла… Схватила бутылку и плеснула холодную жидкость на руку. Брызнула в лицо. Налила ещё и нырнула в живительную прохладу…

      Разом вой стих. А вместе с ним пропали все звуки, что остались по соседству. Смолк холодильник. И негромкое потрескивание вечного фонаря тоже. Меня бросило в жар. И вдруг резкий порыв ледяного воздуха закружил вокруг, окутал колючим покрывалом. Холод. Пробирающий насквозь до костей холод сковал тело. В голове протяжно загудело, кухня погрузилась во мрак. И в это кромешной тьме всё завертелось, замельтешило. Кто-то толкнул меня в спину, и с бешеной скоростью я полетела вниз. В зияющую пустоту…

      Очнулась на полу. Холодные плиты быстро вернули ощущение реальности. Поднялась. Осмотрелась. На часах почти половина седьмого. Сколько же я была в отключке? Пару минут? А показалось, что вечность.

      – Надо поесть! – прошептала, цепляясь за шкаф.

      Сделала кофе, намазала паштет на галеты и села к столу.

      – Соберись, Рита!

      Уговоры не подействовали. Наверное, потому, что сама себя упрашивала. Если бы это делали мама или папа… Но их больше нет. Экономия экономией, но, если буду морить себя голодом, долго не протяну. А мне нужно выжить. Нужно найти выход из ситуации.

      Я откусила галету и открыла амбарную книгу. Последняя запись была сделана вечером дня, который мама провела дома. Ровным красивым почерком она вписала «две пачки кураги» и сделала отметку о третьей, открытой. Мне нравилось, как она выводила буквы. У меня так никогда не получалось.

      Крупные слезинки побежали по щекам, а к горлу подобрался удушающий ком. Поперхнувшись, закашлялась.

      «Соберись, Рита! Соберись! Не видела – значит, не было. Вдруг родители ещё вернутся?», – гудело в голове, пока пыталась продышаться.

      Конечно же я в это не верила. Если бы они были живы, в доме было бы тепло и светло, в кране бежала вода. А пайкомат раз в неделю выдавал бы два больших контейнера продуктов. Я уже не верила, что родители живу. Но так хотелось…

      Когда стало немного легче, отхлебнула кофе и наскоро доела. Пододвинув амбарную книгу, принялась записывать и считать продукты.

      В школе с математикой у меня проблем не было. Но теперь, воспоминания о родителях путались с мыслями о безрадостных перспективах будущего. Как ни старалась распределить припасы так, чтобы хватило «на подольше» – ничего не получалось. Я и так прикидывала цифры, и этак. То мне хватало до лета, то даже на зиму было недостаточно.

      – Придётся идти в подвал делать ревизию.

      Тяжело вздохнув, я достала дольку кураги, отправила её в рот и, прихватив амбарную книгу и дедов фонарь, пошла вниз.

      Разложив письменные принадлежности