Мышка-норушка. Прыжок в неизвестность.. Милена Миллинткевич

Я ей галеты дала, а она мне это. Тебя порадовать.

      Рассказывая, мама достала три пакетика с ярко-оранжевыми кругляшками внутри.

      – Что это? – удивилась я.

      Память рисовала неясные картинки, размытые, словно в краску, нанесённую на бумагу, капнули воды.

      – Это сухофрукты. Курага! Неужели забыла? – мама разорвала пакетик, достала и протянула мне яркую ароматную половинку. – В них много витаминов, калий для сердца.

      Я осторожно надкусила краешек. Курага оказалась кисловатой. Но только в начале. Сладкий терпкий вкус наполнил меня воспоминаниями детства. Надо же, я и правда успела забыть. Дерево росло у соседского забора и свисало тяжёлыми ветвями почти до земли… Абрикоса! Бабушка каждый год делала из неё курагу: разламывала плоды на пополам, вынимала косточку и раскладывала в тени, накрыв тонким полотенцем. А дед колол косточки, высушивал сердцевинки и потом смалывал в муку.

      – Вкусно!

      – Ешь по две штучке в день. Тебе полезно. Вон, какая бледная!

      Мама коснулась тёплой ладонью моей щеки, погладила волосы:

      – Я пойду спать.

      – Ты не поужинала, – удивилась я. – Да и рано ещё ложиться.

      – Знаю, но… – она замолчала, словно обдумывала нужные слова, а потом тихо заговорила. – На комбинате разбирают завалы. Если найдут пострадавших… папу и остальных… меня вызовут в госпиталь. Нужно отдохнуть.

      Она посмотрела на меня так долго, будто хотела запечатлеть в памяти каждый волосок, ресничку, наклон головы или лёгкий прищур глаз.

      – Ритуля, доченька! Улыбнись, пожалуйста! – тихо попросила она. – Ты у нас такая очаровательная!

      Просьба удивила. А потом испугала.

      «Что происходит? Почему мама ведёт себя так, словно прощается со мной? Или это мне только кажется? Может это и правда всего лишь усталость, а я напридумывала себе всякого. Опять. Ищу подвох там, где его нет, и не замечаю странности там, где она есть».

      Но отказать маме в просьбе не смогла. С трудом выдавила из себя самую милую улыбку, на которую была способна в этот момент.

      – Всё будет хорошо, родная! Верь мне! – улыбнулась она в ответ, поцеловала меня в лоб и, тяжело ступая, побрела по лестнице наверх.

      А я завернулась в плед и уселась на диване. Ждать новостей. Очень хотелось, чтобы случилось чудо. Вот-вот начнётся очередной новостной блок, и скажут, что папа жив. Весь этот кошмар окажется всего на всего страшным сном…

      Как задремала – не помню. Где-то вдалеке диктор вещала об аварии, напоминала про комендантский час и радиус удаления от жилища для обнулённых…

      Проснулась внезапно. За окном солнце. Резко отбросив плед, я вскочила. Утро? Когда наступило утро, я едва прикрыла глаза? Но действительность не оставляла шансов на ошибку. По видеостене шёл ролик о гражданском доверии и важности соблюдения правил.

      – Мама!

      Заглянула на кухню, а там никого. Обжигающим холодом поползла по спине непонятная тревога. Навалилась, окутала плечи. Ладони стали влажными.

      – Мамочка! –