Мышка-норушка. Прыжок в неизвестность.. Милена Миллинткевич

потушен. Причины происшествия выясняются».

      Бесцветный голос диктора продолжал вещать дальше, а у меня в голове всё сильней стучали молоточки:

      «Не может быть! Это неправда! Западный технический корпус. Папин корпус! Не-ет… Папа не погиб! Он вернётся! Он непременно вернётся, как и обещал!»

      Внезапно я поняла, что пропустила самое важное. Имена. Страх настолько завладел мной, что я не додумалась послушать, кого считают пропавшим без вести. Вдруг папы в этот момент там не было? Может, он вышел? Может, был у начальства?

      Смахнув слёзы, я тряхнула головой:

      – И вообще! Пока не увижу – не поверю!

      Усевшись на диван, я стала ждать повторения новостей, прокручивая в голове слова диктора: «…Вследствие взрыва, повлёкшего за собой возгорание и обрушение кровли…»

      – Почему я не слышала взрыва? – неувязка в словах и действительности сразили не меньше, чем сама авария. – Комбинат неподалёку, и ближе всего именно западный технический корпус. Я должна была услышать взрыв. Что происходит?

      Увы, тот, кто, возможно, знал ответ на этот вопрос, не мог мне его дать. Сколько тайн! Мелочей, что я не замечала прежде, и которые проявляются сейчас. Они проступают на поверхность, как голая, истосковавшаяся по теплу земля обнажается по весне из-под лежалой корки посеревшего прошлогоднего снега. И вот уже то, что казалось обыденным, предстаёт в ином свете, безобразно скалится, гогочет беззубым ртом, и вдруг выпускает клыки и впивается в плоть, причиняя неистовую боль. Так выглядит животный страх. Ужас, пронзающий тело с головы до пят, выворачивающий и ломающий кости, вырывающий кусками внутренности, упивающийся ещё тёплой кровью… Вот от чего так старательно оберегала меня бабушка. От чего пытались защитить мама и папа. Страх потерять близкого, родного человека.

      Меня замутило, и я бросилась в туалет. Внутренности скукожились, сжались до боли, а потом вывернулись наизнанку, извергнув фонтан паники вперемежку с отчаянием. Бледное отражение в зеркале неумолимо стучало в висках – моя жизнь ещё не завершена. Умывшись холодной водой, я побрела в общую комнату, где как раз начался повтор новостей.

      Привести мысли в порядок получилось, только когда на экране появилась фотография папы:

      «Среди пропавших без вести старший инженер системы безопасности и жизнеобеспечения комбината Вардин Юрий Матвеевич».

      То, с каким равнодушием диктор зачитывала по бумажке имена, поражало своей циничностью. Словно в разных городах живём, по другим улицам ходим, да и общих знакомых у нас отродясь не было. Чернореченск ведь не мегаполис. Это в них, как говорили, до войны жили миллионы. А в нашем городе и раньше менее 20 000 было, а теперь и вовсе сократилось вполовину, если не больше.

      Бросив недовольный взгляд на видеостену, подумала, что возможно цинизм и бездушие – это у диктора профессиональное качество. Что дали, то и читает по бумажке. Что с неё взять?

      Я посмотрела на часы. Стрелка приближалась к половине восьмого. Вот-вот