Любовные чары. Гай Юлий Орловский

загнать поглубже.

      В пальцы остро кольнуло, я не успел отдернуть руки, как по ним от рукояти меча хлынуло саднящее шершавое и оранжевое чувство некой огромности, вселенскости. Я задохнулся от звездной мощи, что пошла раздувать меня, как глубоководную рыбу, в глазах потемнело, но тут же вспыхнул такой яркий свет, что я ослеп начисто, однако вижу все куда отчетливее, чем раньше, так что это я ослеп как-то иначе, не так примитивно, а как примитив – я о-го-го…

      Когда я вышел на поляну, где отдохнувшие глерды уже снова седлают коней, Фицрой оглянулся, я помахал ему рукой, дескать, меня лесные чудища еще не съели, не радуйся.

      – В той стороне, – сказал он с озабоченностью в голосе, – был столб огня! Я не видел, правда, но наше благороднейшие и наблюдательнейшие глерды, что из самых благородных и родовитых семей королевства Нижние Долины… о чем это я? А то уже забыл… Ах да, Баффи и Эллиан успели заметить. Пожар? Или это было…

      Он умолк, поглядев на меня со значением.

      – Для Эллиана ничего не стоит соврать, – сказал я. – Просто так, даже не ради выгоды. Для искусства.

      – А благороднейший и наблюдательнейший глерд из глердов Баффи?

      – Баффи всегда поддержит, – ответил я. – Любого. Он конформист и коллаборационист, как и положено демократу и либералу на службе у самодержавной королевы, хранительницы тоталитарных устоев прогресса.

      Фицрой посмотрел на Баффи с испугом.

      – Чё, правда?

      – Ты же обоих знаешь, – сказал я, – как облупленных.

      – А глерд Финнеган?

      – Финнеган, – сказал я, – дело другое. Он бы подтвердил, но, как я понимаю, многомудрый глерд Финнеган на всякий случай ничего не видел, верно?

      Фицрой оглянулся на Финнегана, тому как раз Эллиан помогает взобраться в седло.

      – Верно, – ответил он.

      – Потому и во главе посольства, – сказал я. – Теперь понял?.. Я вот ничего не видел. Хотя чудеса обожаю!

      Фицрой сказал строго:

      – Нужно было садиться лицом к востоку. Ты нарушил главное правило наших предков!

      – Сам придумал? – поинтересовался я.

      – А что, – сказал он задиристо, – плохое правило?

      – Главное, – сказал я с чувством, – полезное. Когда придерживаешься правил, чувствуешь себя правильным человеком. И как бы выше всей этой шушеры, что бегает вокруг и вообще непонятно зачем живет.

      Он ухмыльнулся.

      – Молодец, понимаешь!.. Значит, останешься на нижней ступеньке до скончания века.

      – Почему?

      Он пояснил:

      – Наверху люди должны быть представительные.

      – А я?

      – Ты с виду крупный, – признал он, – а если приодеть и научить важничать… но почему-то не совсем дурак, что непонятно! Нарушение какое-то. Ладно, хлебни из моей баклажки, пора ехать. Отдохнешь в седле.

      Заночевали по дороге в селе, Финнеган расщедрился