Ветер и крылья. Новые мосты. Галина Гончарова

Если б мамка увидела и сестры… ой, нет! Не надо! Точно б отобрали!

      В деревне никто таких дорогих подарков не делал. Даже у старостихи такого не было.

      Но здесь же СТОЛИЦА!

      Вот и сейчас Моника вырвала свободный часок и помчалась на встречу с любимым мужчиной. Интересно, куда ее сегодня поведут? Может, Пьетро ей предложение сделает?

      А что? Неужто она хуже разных там городских?

      Так, размышляя о своем, о женском, Моника и шла на встречу с Пьетро.

      Вот и любимый мужчина. Улыбается, дарит ей цветок, обнимает… а потом Моника вдруг поняла, что в глазах темнеет.

      Попыталась что-то сказать, шевельнуться – и не смогла. Просто потеряла сознание.

* * *

      Пьетро, который вообще-то был вовсе не Пьетро, а Белка, один из подручных Комара, довольно улыбнулся.

      Так-то… достала его эта девка до печенок, но коли надо, он потерпит. До поры до времени.

      Удав гнилушки не сливает, если он сказал – значит, слушаться придется. Тогда и звенелки будут, и побрякушки, и дело сделается. Это знали все подручные Комара.

      И слушались.

      Последнего, кто решил повыступать, вынесли за дверь со стилетом в глазу. Других недовольных не было. А вот, собственно, и Удав. И девка какая-то с ним. Так себе… тощая, невидная. Белка бы на такую не полез.

      – Готова? – покосился Джакомо на тело Моники.

      – Жива, дышит, – отчитался Белка. – Чего с ней будет?

      – Надеюсь, ничего, – нахмурилась девушка. – Давайте ее раздевать…

      Единственное, что позволила себе Мия, – это тонкая шелковая рубашка под самый низ. Вся остальная одежда была от Моники.

      Белка наблюдал за этим с сомнением.

      Ну, можно переодеть дану в одежду этой шлюхи. Но чтобы выдать одну за другую?

      А вы павлина за ворону еще не выдавали? Они же так похожи, ну ТАК похожи! Обе – птицы.

      Джакомо помог племяннице все надеть, расправить складки, затянуть и уложить. И поманил Белку за собой:

      – Выйдем минут на десять.

      – Как скажешь, Удав.

      Белка и не собирался спорить. А когда он вернулся минут через десять…

      Одна Моника, прикрытая старым плащом, лежала на полу, на соломе.

      Вторая стояла над ней и улыбалась. Точь-в-точь как эта деревенская дурища!

      – Матерь Божия! – не удержался Белка, который и в церкви-то никогда не был. Кажись, и не крестили его, кому оно на помойке надобно?

      – Похожа, ми-илый?

      Слова Мия растягивала точь-в-точь как Моника. И улыбалась так же. И даже локон на палец накрутила тем же жестом.

      Белка суеверно перекрестился. Девушка подмигнула ему:

      – Хорошая краска и парик – наше все!

      Белка кивнул. Только вот… кому другому в уши чуши! А то он не видит ничего! А то он слепой!

      Нет на девчонке ни грамма краски! Кроме свеклы и мела. Ну и сажи на бровях. Но черты-то!

      Сама морда!

      Не-ет… такое не подделаешь… нечисть какая, что ли?

      Ох, страшно. Белка хоть и резал глотки, словно огурец на завтрак, хоть и лил кровь, как воду,