Клан бешеных. Марина Серова

тем более что мы собирались помочь этому самому Грине оправдаться от обвинений в убийстве. В конце концов, кому из нас эта встреча нужна больше?

      Буйковский появился с получасовым опозданием. Странно, но на этот раз одет он был не так крикливо и безвкусно, как на вечере встречи с почитателями своего неординарного таланта. Гриша подошел к нашему столику, поздоровался и вопросительно уставился на Ярцева. Тот сразу все понял и подозвал официанта. Вскоре нас проводили в отдельную маленькую комнатку. Здесь стоял стол с удобными диванчиками с двух сторон, в одном углу красовалось искусственное дерево, имитирующее фикус, в другом висела большая клетка с попугаем. Играла тихая музыка, впрочем, такая же, как и в общем зале. Буйковский тут же рухнул на диван, Антон сел рядом с ним, а я – напротив них. Ярцев откашлялся и представил нас друг другу.

      – Полина, познакомься: это Гриша Буйковский. Гриша, это – Полина, юрист и мой друг.

      Поэт привстал и поклонился мне. Потом сел на свое место и уставился на меня своими голубыми глазами. Я тоже, не стесняясь, рассматривала его. Вблизи он не казался таким смешным и нелепым, как на сцене. Правда, рыжие волосы его были так же всклокочены и торчали во все стороны, веснушчатое лицо казалось каким-то детским, а вообще он был похож на актера Александра Лойе, игравшего в фильме «Next» сына криминального авторитета. Но, по крайней мере, сейчас Гриня не кривлялся. Он даже выглядел каким-то напуганным.

      – Почему ты опоздал? – спросил его Антон.

      – Я проверял, нет ли за мной хвоста.

      Мы с Ярцевым переглянулись.

      – Хвоста? – переспросил Антон, наверное, не веря своим ушам.

      – Да, – подтвердил поэт наши худшие опасения, – я плутал по улицам, время от времени оглядываясь и проверяя, не следует ли кто за мной.

      Да кому ты нужен! Тоже мне – Штирлиц! – чуть не сказала я, но вовремя спохватилась. Надо выяснить, говорит ли Гриня это по глупости или поэту действительно что-то угрожает?

      – А почему кто-то должен за тобой следовать? – спросила я.

      – Потому что меня грозили убить.

      Не иначе как за его дурацкие стихи, мелькнуло у меня. Достал кого-то своими виршами окончательно. «Вплетена из жалости ленточка в косе…»

      – Уточни, – попросил Антон.

      Гриня вздохнул:

      – Мне дали понять, что уберут меня, если я не сознаюсь.

      – Не сознаешься в чем?

      «Похоже, мы так и будем тянуть из него все клещами», – подумала я.

      – В убийстве.

      В это время к нам заглянул официант:

      – Вы готовы сделать заказ?

      Мы быстренько заказали ему легкие салаты, сок и кофе с пирожными, и молодой человек удалился.

      – Вы видели, как он посмотрел на меня? – испуганно спросил Гриня.

      – Как?

      – Подозрительно. Может, это их человек…

      – Слушай, Буйковский, кончай темнить. Давай рассказывай все по порядку.

      – И лучше – правду! – добавила я.

      Поэт