Быть жизнью. Сергей Юрченко

зовут Судьба, – он протирает стаканы тряпкой. – Виски не желаешь? Целую пинту за счет заведения.

      Я аккуратно делаю шаг навстречу к ним.

      – Какие-то вы херовые шутники, – говорю. – Давайте без этого. И снимите свои проклятые капюшоны, они напрягают меня.

      – Нельзя, друг, – говорит Смерть. – Мы должны сохранить анонимность, чтобы в следующий раз ты также спокойно зашел в бар. Поверь, тебе так будет просто проще.

      – Так, получается, я умер, да? Если тут собрались все, кто должен меня сопровождать по жизни.

      – Не совсем, – говорит Одиночество. – Ты еще жив. Просто здесь тебе комфортнее, чем в остальном мире. И кстати, мы здесь не все.

      – Вон сидит Страх, – говорит Смерть, указывая на столик в самом далеком и темном углу. – Он всегда там сидит. А если подходишь, начинает верещать, как черт.

      – Еще есть? – спрашиваю.

      Мне даже показалось это забавным.

      Я уселся обратно на стул у барной стойки, закурил сигарету, взял в руки пинту виски. Судьба улыбнулась мне, продолжая протирать стаканы.

      – Есть. Жизнь, – говорит Смерть как будто с пренебрежением.

      – Где она? – я оглядываюсь.

      Я не нашел ее. Никто из них не указал, где она сидела. Остальные столики мне показались пустеющими. Забавно, ведь мне казалось, что они приходят и уходят с невероятной скоростью, а я попросту не успеваю за ними. Они такие быстрые, все бегут и бегут, а я просто сижу.

      Сижу и курю.

      – Жизни нет, – говорю.

      – Зайдет позже, – отвечает судьба.

      – Как она может меня оставлять?

      – Она всегда появляется, когда ты уходишь отсюда.

      – Она меня избегает?

      Мне никто не ответил.

      Жизнь попросту уходила, когда приходил я.

      – А кто еще должен быть?

      Они игнорировали меня. Они все сидели здесь, потому что однажды я понял, что жизнь без любви не стоит ничего и поэтому попытался покончить с нею. Раз и навсегда.

      Возможно, поэтому в моем баре никогда не было Жизни.

      – Так что там с судами? – говорит Одиночество. – Когда следующее заседание? Ты уже подготовился? Был у меня один пациент, который постоянно ходил в суды, пытался засудить девушку одну, которая ушла и забрала почти все, что у него было. Мы постоянно сидели с ним темными долгими ночами, когда его начала терзать бессонница. Он сидел на кухне, смотрел на ночной город в окне и так же, как и ты сейчас, курил. Прямо в квартире.

      – И что с ним в итоге случилось? – спрашиваю я.

      – Умер. Все в итоге умирают, – говорит Смерть.

      – Но ведь не ты его убиваешь, Одиночество? – спрашиваю я.

      Я подыгрываю им, пытаюсь довести их до точки, когда я смогу их раскусить. Пытаюсь их подловить, поймать их на вранье, чтобы они больше никогда так ни с кем не делали.

      Одиночество мне не ответило.

      Скорее всего, это просто театр или какой-нибудь дешевый розыгрыш. Где-то стоит камера, я более чем уверен в этом. Стоит камера и снимает то, как меня разыгрывают эти четверо упырей в капюшонах.

      А позже, когда я уйду, это видео наберет миллионы