.

Вовсе нет. Наоборот, это он кормит семью.

      – Так в чем тогда проблема? Почему просто не сказать жене: «Не трогай эти деньги»? Зачем он их прячет? И что будет, если жена их найдет?

      – Если жена их найдет, – устало доложил я, – она будет долго кричать, будет кидаться на него, чтобы драться. Возможно, даже будет бить его. Может быть, даже больно. Потом она будет плакать, а он будет ее утешать.

      – А потом? – не выдержал особо оборванный островитянин. – Что будет потом?

      – Они помирятся, – предположил я.

      – А потом?

      – Что потом? Лягут спать, наверное.

      – Тогда я понимаю, что такое «заначка», – радостно захлопал в ладоши оборванец. – У меня кошка. Недавно носили ее на случку. У них все точно так же. Сначала драка, шерсть клочьями. А потом – секс. «Заначка» – это русский вариант эротической прелюдии.

      Рогатый бизнес

      У нас деловая встреча. Я, Анатоль, финская братия и менеджер по закупкам одного из наших супермаркетов Анна Ивановна сидим в кабинете директора и пьем кофе.

      Шефа нет. Он уехал с Мана перенимать опыт в Лондон. В прошлом году он уже был в Лондоне. И ему там, очевидно, понравилось. А позапрошлой зимой он летал перенимать опыт в Австралию – там, как вы сами понимаете, как раз было лето – и привез оттуда много полезного: бронзовый загар, воспоминания на всю оставшуюся жизнь и твердое понимание того, что кенгуру в Мурманске не приживутся.

      Анатоль прихлебывает из чашки и нервно поглядывает на финнов. У него тоже богатый опыт делового сотрудничества. Так, совсем недавно он продал партию песцовых шкур в Штаты. В Америке шкуры тут же уценили и отказались платить контрактную стоимость. Сборы были недолги. Через три недели Анатоль и наш неизбывный директор вылетели в Нью-Йорк. Вернулись они спустя еще две недели – довольные до чертиков. О шкурах больше никто не вспоминал. И денег от их продажи, даже с учетом уценки, никто не видел.

      Анна Ивановна вертит в руках банку сухого концентрата апельсинового сока, привезенного финнами в качестве образца и выставленного на стол. Она, как все женщины, более откровенна в своих желаниях.

      – Игорюша, – спрашивает она меня, – а они нам подарят по банке такого концентрата?

      – Это с какой же радости, Анна Ивановна? – изумляюсь я.

      – А ты спроси у них, Игорюша, спроси, – не унимается Анна Ивановна.

      – Да не подарят они.

      – Это почему же? Я вот в прошлом году была с делегацией в Норвегии. Так нам, как только приехали, сразу выдали по пятьсот крон. Да, вот так.

      – Так это ж с делегацией…

      – А ты все же спроси, Игорюша. Чего тебе стоит.

      – Да перестаньте вы, Анна Ивановна!

      – Нет, ну как же. А дай я сейчас сама спрошу.

      И Анна Ивановна пускается в дебри английского языка:

      – Ай тейк? – показывает она на банку. – Возьму, да? Тейк?

      – Да, – кивают финны в ответ.

      – Сколько тонн она возьмет? – спрашивают они меня.

      Я краснею и объясняю, что мадам хочет взять именно

      одну эту банку. Так сказать…

      – Для