Вето на девочку. Виктория Волкова

от растерянности не знаю.

      «Дыши, Макарова!» – приказываю себе.

      Обалделым взглядом пробегаюсь по всему великолепию. Невысокие елочки высажены по идеальной прямой. А умопомрачительной красоты люстра тянется в длинном панорамном окне с третьего этажа на первый.

      А тут красиво. Очень красиво!

      – Настя! – бежит ко мне Катерина. – Не бойся. Мой папа все про тебя знает, – трещит она, подхватывая меня под руку.

      Делаю шаг навстречу и пропадаю, попав под прицельный огонь черных глаз хозяина дома. Ноги почему-то становятся ватными, язык прилипает к нёбу, а по спине бегут мурашки.

      Если кто тут лошара, так это я.

      – Рад познакомиться, Настя, – приветливо кивает мне Александр Георгиевич.

      Красивый мужик. Белые джинсы плотно обтягивают длинные ноги, а под синей майкой вырисовываются в меру накачанные плечи. А еще руки… Сильные, холеные. С золотыми часами на запястье. На худом смуглом лице появляется довольная улыбка.

      – Рад, что вы с Катюшкой согласились остановиться у меня, – басит хозяин дома, не сводя с меня глаз.

      Приглядывается, наверное, что за шалая птица к нему в дом залетела.

      – Но папа, мы еще не решили, – возмущенно тянет подруга, входя в холл.

      – В нашей квартире сейчас ремонт, – совершенно спокойно объясняет Димиров, придерживая дверь. – А в общаге вам делать нечего…

      Катин отец говорит то же самое, что и мой. И по большому счету, не считается с нашим мнением. Но в его голосе сквозит забота, а мой обычно даже не пытается скрыть раздражение.

      Вот и вся разница! И она не в возрасте, а в отношении.

      – Прошу, Анастасия, – пропускает меня вперед хозяин дома.

      Широкая мужская ладонь слегка касается моей спины. Обычный жест гостеприимства. А у меня подгибаются коленки и все тело сотрясает неведомая до этого дрожь.

      Может, я заболела? Или это от нервов?

      Спросить бы у папы… Но он опять заведет свою шарманку о моей неприспособленности к жизни. Нет уж! Переживу.

      – Я тебе после все покажу, – тянет меня за собой Катерина и, словно опомнившись, оборачивается к отцу. – Папа, а ты с нами пообедаешь или сразу уедешь?

      От такой наглости Катин отец закашливается.

      – Работы как всегда полно, Катюшка, – признается он, улыбаясь. – Но я с удовольствием уделю вам время.

      – Шашлыки пожарим?

      – Мясо замариновано, детка, – довольно сообщает Александр Георгиевич, будто сорвал джек-пот. – Если хотите, бегите в бассейн. А ближе к обеду встречаемся на западной террасе.

      – Ууу, ты самый лучший! – снова бежит к отцу Катерина. Целует в щеку.

      А он в ответ слегка касается губами Катиного виска и снова буравит меня жгучим взглядом.

      Отворачиваюсь, не выдержав. Рассеянно смотрю на белую мебель, живые цветы в вазах. Поднимаю глаза к прозрачному потолку и задыхаюсь от восторга. Кажется, солнечный свет струится по комнате, наполняя ее теплым сиянием.

      – Пойдем! – возвращает меня в реальность Катерина.