Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс. Михаил Корабельников

не могут править по-старому – и происходят революции. А когда они могут, мнение «низов» обыкновенно никто не спрашивает: те подчинятся силе.

      Ситуация в России к осени 1917 года сложилась вполне революционная как по причине слабости самого Временного правительства, уже не контролировавшего положение в стране, так и под воздействием внешних обстоятельств: провал предпринятого в начале июня наступления на германском фронте, нарастающая разруха, гиперинфляция, трудности со снабжением, развал армии и т. д. Все это привело к потере остатков популярности власти у населения. Особенностью революционной ситуации как таковой является ее изменчивость и «нетерпеливость». Если вовремя не воспользоваться ею, момент будет упущен. Поэтому Ленин так торопил захват власти большевиками: именно в момент их наибольшей популярности в столице у «низов». В случае промедления «маятник» настроений в обществе начал бы движение в противоположную сторону.

      А какая другая власть могла бы восстановить порядок в стране, скатывающейся к хаосу безвластия? В данном случае порядок был восстановлен по-большевистски. Но могло быть – по-фашистски, с приходом какого-нибудь диктатора, что и произошло позже в ряде европейских стран. Не думаю, что большевистский порядок начала двадцатых годов в России, смягченный НЭПом, хуже фашистского. Впрочем, смотря на чей вкус.

      Среди большевиков было немало идеалистов, поступками которых руководили отнюдь не шкурные соображения. Они действовали во имя коммунистической идеи переустройства мира, – как ее понимали. Почти все они, кому не повезло умереть раньше, потом сгинут в сталинском «Гулаге». Время конца ХК и начала ХХ веков в Европе и в России было временем «пассионариев», породившее немало ярких личностей в политике, науке, искусстве, литературе. Были среди них и революционеры. Потом народ измельчал. Пассионарии сошли с политической арены, наступало время прагматиков и циников.

      Законность и незаконность

      Вопрос «законности» революций или их «незаконности» относится, скорее, к области философии, нежели права. Вся история человечества с древнейших времен движима войнами и революциями. Такова природа человечества. Эти катаклизмы подобны тектоническому сдвигу в земной коре под действием накопившейся внутренней энергии, землетрясению в природе, – если возможно такое сравнение.

      Конечно, любой революции предпочтительно бескровное эволюционное переустройство политической системы под новые реалии развития общества: экономические, научно-технические, демографические и прочее. Но непременным условием эволюционного развития является зрелость общества и, прежде всего, его элиты. Там, где элита несостоятельна, неизбежны регресс и деградация с перспективой распада государства, или происходит революционный взрыв. И, когда совершаются революции, «законники» стоят на последнем месте в ряду тех, кто судит о них. Успешная революция признается, по меньшей мере, закономерной.

      Если сравнивать Февральскую революцию 1917 года с Октябрьской, то первая, по моему