Талисман. Стивен Кинг

странником, когда смотрел, как ты ползаешь по газону. Это было так забавно… Знаешь, когда я уходила, я не заперла дверь. Никак не могла вспомнить, взял ты ключ или нет.

      – Я взял, – сказал Джек, пытаясь уместить в голове то, что она ему сейчас сказала.

      – Ты голоден? Знаешь, мне так надоела эта еда в отеле. Даже думать о ней противно.

      Официантка подошла к их столику.

      – Что желает молодой человек? – спросила она, раскрыв блокнот.

      – Почему ты пришел именно сюда? – спросила мать.

      – А куда здесь еще можно пойти?

      Мать повернулась к официантке:

      – Принесите ему, пожалуйста, тройной завтрак. Он растет прямо на глазах.

      Джек откинулся на спинку стула. С чего же начать? Мать взглянула на него вопросительно, и он сказал. Он должен был сказать это именно сейчас.

      – Мама, если мне придется уехать на время, с тобой ничего не случится?

      – А что со мной может случиться? И что значит «на время»?

      – Ты сможешь сама защититься от дяди Моргана?

      – Я побью старого Слоута, – сказала она улыбаясь. – Я уложу его одной рукой. О чем ты говоришь, Джеки? Ты никуда не поедешь!

      – Я должен, – сказал он. – Правда.

      Это звучало так, будто он выпрашивал у нее игрушку.

      Как нельзя кстати появилась официантка. С гренками и стаканом томатного сока. Джек посмотрел ей вслед. Когда он вновь повернулся к матери, она намазывала джем на один из гренков.

      – Я должен, – повторил он. Мать закончила мазать хлеб и протянула его сыну. Лицо ее стало задумчивым, но она промолчала. – Ты не увидишь меня какое-то время. Я хочу помочь тебе, мама. Но для этого мне нужно уехать.

      – Помочь мне? – В ее глазах читалось холодное недоверие.

      – Я хочу спасти тебе жизнь.

      – И всего-то?

      – Но я могу это сделать.

      – Ты? Ты можешь спасти мне жизнь? Забавно! Это будет такой сенсацией, Джеки. Можно даже объявить об этом по радио, как ты думаешь?

      Она взяла со стола нож с красной пластмассовой ручкой и театрально закатила глаза. Но за этим театром Джек заметил два чувства: растущий страх и слабую, неосознанную надежду.

      – Что бы ты сейчас ни сказала, я все равно уеду. В любом случае. Так что лучшее, что ты можешь сейчас сделать, – это отпустить меня.

      – Превосходная мысль! Особенно если учесть, что я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь.

      – Мне кажется, ты все-таки догадываешься. Знаешь, о чем я говорю. Потому что отец это знал. Он бы сразу понял.

      Ее лицо исказилось. Губы вытянулись в прямую линию, щека нервно задергалась.

      – Это подло с твоей стороны, Джек. Не смей использовать Филиппа как оружие против меня! Мало ли что он мог знать!

      – Не просто мог знать, а знал.

      – Ты несешь чушь, сынок.

      Официантка, уже полчаса державшая тарелку с яйцами всмятку, жареным картофелем и сосисками, громко вздохнула. Отпустив ее, мать продолжила:

      – Мне кажется, я не смогу найти правильный тон, чтобы говорить