Хозяин. Ольга Викторовна Дашкова

кто посмеет ему перечить.

      – Лиана! Ах, вот ты где, маленькая сучка! Чего прячешься?

      – Ничего, просто вышла подышать.

      Фатима загородила дверной проем, но вот вскинула голову, начала что-то рассматривать за мной, я повернулась тоже. Тот мужчина еще не уехал, стоял у открытой двери черного внедорожника, рядом был Захир. А тот, склонив голову, практически преклоняясь перед ним, что-то говорил, жестикулируя, а потом, сделав шаг ближе, показал на кафе.

      По спине прошел холодок, я напряглась, появилось странное предчувствие беды, словно сейчас решалась моя судьба, вся дальнейшая жизнь. Нет, ее никто не может решать кроме меня.

      – Чего расслабилась? А ну, пошла в зал, там пол весь в осколках и лужа. И умойся, смотреть страшно.

      Фатима ушла, громко лязгнула металлическая дверь служебного входа. Посмотрела на ладони – все в крови, на коже порезы от стекла, фартук заляпан, и за него тоже попадет. Зашла следом, в треснувшем зеркале маленького служебного туалета наконец увидела свое отражение: по лицу размазана кровь, глаза огромные, испуганные, волосы выбились из-под повязки.

      Вода ледяная, пальцы немеют, умываюсь, немного прихожу в себя, но мысли все равно путаются, а еще не покидает страх и предчувствие чего-то нехорошего.

      – Куда убежала?

      – Никуда. Я умывалась.

      Захир хватает за локоть, тянет по коридору на кухню, прижимает к стене, но в голосе нет злобы и ненависти.

      – Простите меня за все, что случилось, я правда случайно, я не хотела.

      – Конечно же не хотела, вышло случайно, и разбитую посуду с испорченной едой придется отработать.

      – Да, я все понимаю. – Сама с ужасом думаю, сколько стоил тот коньяк и посуда для уважаемого и дорогого гостя. Скорее всего, очень дорого, Захир, сколько я здесь работаю, никогда никого так не встречал. И так никого не боялся.

      – Вот и умница, девочка, мы с тобой потом поговорим, как ты это сделаешь, а теперь возьми веник, собери осколки с пола, убери со столов.

      Киваю, высвобождая свой локоть из влажных ладоней Захира, не нравится мне его голос и этот слащавый взгляд. Но иду в зал, убираю с пола остатки еды, а как только вытираю пролитый алкоголь, звенит дверной звонок, а затем слышатся смех, громкие голоса, а с улицы доносится громкая музыка.

      – Фу, блин, Панкратов, ты куда нас привел? Думаешь, после московских ресторанов я буду что-то есть в этой придорожной забегаловке?

      – Ой, Дашка, перестань. С каких это пор ты такая брезгливая?

      – Можно подумать, по мне заметно, что я так часто бываю в таких заведениях, Илья, ты как что скажешь – хоть стой, хоть падай.

      – Вот и падай за столик, Сема, пойдем пожрем, а потом на речку. Маш, давай садись.

      Узнаю эти голоса, они как железом по стеклу, но вот только по моим нервам. И почему сегодня такой поганый день с самого утра? Почему вообще жизнь у меня такая поганая?

      – Эй, тут есть кто живой? Человек! Нам нужен хоть какой-то человек!

      – А чем так пахнет?

      – Это мясо, Зорина, ты, поди, забыла, как оно выглядит, питаешься