Хозяин. Ольга Викторовна Дашкова

не могу разглядеть лица. Лишь чувствую, как он смотрит, и от этого внутри все сжимается, как перед прыжком с тарзанки.

      – Простите меня… простите… я… я… сейчас все уберу.

      – Пошла вон отсюда, шваль.

      Захир цедит слова сквозь зубы, сжимаю в ладони осколок стекла, он обжигающей болью впивается в кожу, чувствую тепло растекающейся крови и горькую обиду. Меня не за что так оскорблять и унижать прилюдно, я не заслужила ни одного слова, да, виновата, что была невнимательна, но…

      Мысли путаются, их перекрывает вспышка гнева, но, прикусив язык, сдерживаю себя, чтоб не ответить теми же словами. Мне нужны деньги, сегодня он заплатит за две недели, и я уйду, не могу больше выносить это. Я готова была терпеть вечно недовольную Фатиму, может, даже сальные взгляды Захира, но я ведь человек и хочу к себе отношения не как к скоту.

      Из груди вырывается всхлип, не хочу показывать свою слабость, продолжаю собирать то, что осталось от угощения дорогому гостю.

      А вот когда я наконец, подняв поднос, встаю на ноги, то еле держусь, потому что встречаю взгляд того мужчины.

      Цепкий. Уничтожающий. Властный.

      Серые глаза, красивый изгиб густых бровей, ухоженная щетина. Он лысый, очень крупный, широкоплечий, высокий. На нем майка, сверху тонкая черная кожанка, джинсы, крупные пальцы, он перебирает ими изумрудные четки. Фокусирую взгляд на них, чтоб устоять на месте.

      – Проси прощения, сучка, у дорогого гостя за то, что ты испортила ему обед. Проси прощение у хозяина.

      Захир снова оскорбляет, а я, как покорная овца, делаю это, но совсем не слышу своих слов, лишь шепчу, вяло шевеля губами.

      – Не слышно! Ты что, совсем ума лишилась?

      – Закрой рот, Захир!

      Испуганно вздрагиваю от голоса, низкий тембр, в нем чувствуется власть.

      – Я пришел не за тем в твою дыру, чтобы есть непонятно что. Я пришел тебе напомнить лично, кто здесь хозяин и кого ты посмел ослушаться и обмануть. Ты ведь понимаешь, о чем я?

      – Да, Мурат Русланович, конечно, но это чистое недоразумение, я все верну, я очень уважаю господина Хасанова, это какая-то ошибка.

      Стою, боюсь пошевелиться, кажется, что воздух стал густым, он пропитан желчью, ядом, а еще страхом. От Захира смердит, как от трупа, а этот Хасанов упивается этим унижением, как хозяин кафе недавно моим.

      – Ошибка – это то, что ты решил действовать, забыв про правила и кому здесь все подчиняется и принадлежит.

      – Я помню, я никогда не забывал, это все не так, это Самир, это все он на меня клеветал, это его заправка, он там…

      – Меня не волнует, кто и что, чтоб деньги были завтра. Я приеду лично.

      Мурат Русланович говорит, а смотрит на меня. Хочется исчезнуть, испариться, а лучше отмотать время назад и опоздать на автобус. Взгляд нехороший, такие, как я, для него никто, пыль под ногами, отребье, которое не стоит взгляда. Мужчина также медленно перебирает крупными пальцами четки, на запястье блестят дорогие часы.

      Очнулась лишь тогда, когда звякнул дверной колокольчик, по спине бежал ручьями холодный