Черное Солнце. Ребекка Роанхорс

она. Жрец Солнца ослаблен, культисты поднимают голову, ордены спорят меж собой. Но он не мог предвидеть этого.

      – Нара…

      – Да? – откликнулась она, по-прежнему не открывая глаз и склонив голову на грудь.

      – Были и другие. – Это было тихое признание, но и оно вывело ее из равновесия. Широко распахнув глаза, она вскинула голову, а пульс участился так, словно опасность уже поджидала ее в комнате.

      – Во всяком случае, еще один. Я позаботился о нем.

      – Ты… – Она скрестила руки на груди, чувствуя, как внутри закипает гнев. – И ты не сказал мне?

      – И надеялся, мне не придется это делать.

      – Иктан. – Она изо всех сил старалась сохранять спокойствие, но нервы уже сдавали. – Черная Ворона?

      Тишина.

      – И ты, зная это, позволил мне пройти по Одо?

      – Если бы я думал, что это опасно, я бы…

      – Но это опасно! – Она заставила себя сделать глубокий вздох.

      – Я так не думал.

      – А сейчас?

      Иктан пожал плечами, едва заметно приподняв одно плечо, но это было самое сильное проявление эмоций, которое она только у него видела. Возможно, Иктан и не признался бы ей, но сегодняшняя попытка убийства потрясла его.

      Когда Наранпа заговорила – спокойно, неторопливо, в голосе ее звучало недовольство:

      – Я понимаю, другие думают, что я должна быть просто подставным лицом, но я не полагала, что ты думаешь так же. Я не дитя, от которого можно иметь секреты. И мне особенно нужно, чтобы ты, тцийо, верил в меня.

      Он ничего не ответил, и его лицо, его проклятое любимое лицо осталось бесстрастным.

      – Уходи, – утомленно шепнула она.

      – Ты нуждаешься во мне.

      – Разумеется, – вздохнула она, раздраженная и тем, что он заставил ее признать это вслух, и прежде всего тем, что это была правда. – Но сейчас мне нужно подумать. И поспать. Я не спала тридцать шесть часов, а в полнолуние состоится Конклав. Как я смогу убедить Наблюдателей воспринимать меня всерьез, если я должна убеждать еще и тебя?

      Иктан встал со скамьи и направился к двери. Остановился, положив руку на раму:

      – Позволь мне позаботиться и об этом, Наранпа. Это вопрос не убеждения, а долга. Моего, а не твоего.

      Она хотела согласиться, но не могла. Он всегда помогал ей чувствовать себя в безопасности, но всегда есть тонкая грань между защитой и опекой, а то, что от нее что-то скрывали, заставляло ее чувствовать себя слабой. И была еще одна вещь, которую ей надо было знать.

      – Ты не сказал мне потому, что мы… мы раньше… ты не веришь в мои способности?

      Он в замешательстве склонил голову набок: на лбу появились крошечные морщинки.

      – Ты не сделала ничего такого, что заставило бы меня сомневаться в твоих способностях.

      – Да, но… – Она в отчаянии прижала руку к горлу. Что ж, возможно, он и не думал о ней плохо лишь потому, что они когда-то были близки, но по той или иной причине он определенно считал ее ребенком. А может, она была к нему несправедлива, позволяя неуверенности управлять