Простодурсен. Зима от начала до конца (сборник). Руне Белсвик

его только принесли с воздуха. Пришлось Простодурсену лечь в кровать рядом с яйцом, чтобы помочь ему нагреть одеяло.

      Всё-таки очень симпатичное яйцо. Простодурсен приложил к нему ухо. Ни звука, как и раньше.

      – Теперь тут тепло и хорошо, – прошептал Простодурсен яйцу. – Ты тут полежи, а я схожу к Ковригсену. У меня, понимаешь, много дел, я не могу весь день лежать с тобой. А если ты будешь молодцом и вылупишься, я покажу тебе, что стало с большим га-га-га. Он очень сильно устал и лёг на отдых в горном приюте. Ну не совсем приюте, скорее постоялом дворе, но…

      Так он поутешал яйцо на прощание, а потом вылез из кровати.

      Ему ужасно хотелось, чтобы Ковригсен оказался в разговорчивом настроении. Потому что Простодурсену надо было о многом с ним поговорить.

      – Только бы мне не забыть, что ты здесь лежишь, когда я приду укладываться спать, – сказал он яйцу. А потом отогнул край одеяла, чтобы яйцо лучше слышало его (если там вообще кто-то есть), и сказал всё ещё раз. И сам же своих слов испугался.

      «А если я и правда о нём забуду? Я ведь не привык, чтобы в моей кровати спало живое яйцо», – подумал Простодурсен с тревогой.

      Выходя из дому, он сунул руку в карман – проверить, есть ли у него монетка на коврижку. Нащупал белый камень-бульк. Но в другом кармане отыскалась монетка.

      Простодурсен полюбовался, как красиво сияют на солнце и камешек, и монетка. Потом положил их снова в карман и пошёл в пекарню Ковригсена.

      Ковригсен печёт торт

      В лавке Ковригсена пахло горячо и вкусно, как всегда. За столом поодаль от прилавка сидели Октава и Сдобсен и с хрустом жевали коврижку.

      Сдобсен прислонил свою палку к стене, а Октава держала свою огромную шляпу на коленях. Простодурсен подошёл к прилавку и стал ждать, когда выйдет Ковригсен. Было слышно, как он насвистывает где-то в доме, у своей огромной печки.

      – Прекрасная погода сегодня, – обратился Простодурсен к двоим посетителям.

      – Да, но не для сушки белья, – отозвался Сдобсен.

      Простодурсен видел, что и Октава собирается что-то сказать. Она старательно сглатывала коврижку, чтобы освободить во рту место словам.

      – Как дела с канавой, Простодурчик? – спросила она наконец. – Много выкопал?

      – Нет, – ответил Простодурсен. – Я задевал куда-то лопату. Но сегодня, по счастью, её нашёл. По счастью, сегодня. Нашёл, по счастью.

      В третий раз сказав «по счастью», Простодурсен подумал, что выражается сегодня как-то сбивчиво. Похоже, он сбит с толку. В его кровати греется яйцо. Но Пронырсен утверждает, будто бы он, Простодурсен, убил утку лопатой.

      – Хорошо, когда лопаты находятся, – заметил Сдобсен. – Не то что за границей.

      – Да уж да, – ответил Простодурсен, – по счастью.

      – А как у тебя с бульками? – спросила Октава.

      – Спасибо, тоже хорошо, – ответил Простодурсен.

      Появился Ковригсен.