Меж трех огней. Роман из актерской жизни. Николай Лейкин

нос с носом столкнулся с Малковой. Это была высокая стройная красивая блондинка в шляпке с перьями, в пальто мешком с необычайно большими пуговицами в виде маленьких блюдечек. На шее было намотано перовое боа. Лагорский попятился.

      Он не ждал Малкову.

      – Откуда ты? – произнес он удивленно.

      – Прямо из дома, Вася. Я за тобой, – заговорила Малкова. – Я пришла тащить тебя к себе обедать. А то ты ни разу еще у меня не обедал. Я тебе и водку, и закуску приготовила. Какая, Вася, у меня редиска!

      – Милый друг, да ведь я у Копровской нанял комнату со столом, – смущенно отвечал Лагорский. – Со столом… И деньги вперед уплатил.

      Он не назвал Копровскую женой.

      – Экая важность, подумаешь, что ты не заешь там какой-нибудь полтинник! – воскликнула Малкова. – А у меня для тебя сегодня вареный сиг с яйцами. Понимаешь ты, сиг. Местное петербургское блюдо. Такого сига у нас на Волге ни за какие деньги достать нельзя.

      – Дома я тоже заказал жареную корюшку. Тоже местное блюдо. Не явиться неловко.

      – Плюнь на корюшку! Ну что тебе корюшка! Нет, Вася, я тебя не отпущу, я нарочно затем и пришла, чтобы взять тебя и тащить, – решительно сказала Малкова. – Пойдем.

      – У меня еще репетиция не кончена. Целый акт впереди… Три лучшие сцены.

      – Я подожду. Но все-таки тебя не оставлю. Ты должен у меня сегодня обедать.

      – Я у тебя ужинал третьего дня, Веруша.

      – Обед – не ужин. Пойдем. Я не уйду без тебя. Буду ждать.

      Она села на дерновую скамью. Лагорский жался и не знал, что делать. Он и жене обещал непременно быть к обеду.

      – Веруша! А ты разве не помнишь Мишу Перовского, который служил с нами в Казани? – спросил он Малкову и указал на Тальникова. – Мишу, который к нам по утрам являлся, как статуя командора.

      Малкова прищурилась.

      – Как же не помнить, – сказала она и тихо прибавила: – Только ты его не зови к обеду. Я хочу с тобой наедине поговорить. Мне много, много надо с тобой говорить.

      Лагорский сморщился. Он предчувствовал, что может предстоять разговор, полный упреков, и сцены ревности.

      А Малкова уж подозвала к себе Тальникова и разговаривала с ним. Тот, поцеловав ее руку жирными губами, рассказывал ей, что он опять польщен от Василия Севастьяновича, что Василий Севастьянович опять пригласил его к себе в ординарцы и позволил быть адъютантом.

      – Дочка ваша Наташа как поживает? – спросил ее Тальников.

      – О, Наташу я уж устроила теперь у моей матери. Там ей отлично, – отвечала Малкова.

      – Господин Лагорский! Пожалуйте! Ваш выход! – кричал помощник режиссера.

      Лагорский сложил руки на груди и медленно стал выходить на сцену.

      Глава III

      Репетиция кончилась, и Малкова повела Лагорского к себе обедать. Она взяла его под руку и по дороге весело болтала с ним, рассказывая о своем хозяйстве.

      – Ведь я прежде все по номерам жила и своего стола не держала. И с тобой мы жили в Казани в гостинице. До тебя я тоже в меблированных комнатах и обеды брала из трактиров