Дети Доброты. Мила Бачурова

угрюмо молчала.

      – Идут, – бросил Серый.

      Джек резко обернулся:

      – Кто?

      – Мария. – Серый увидел в окно, что женщина почти бежит по улице.

      Добежала до дорожки, поворачивающей к их дому, направилась было к крыльцу. И застыла, побледнев и прижав руки к груди – увидела трупы.

      Справилась с собой, подошла к мертвецам. Опустилась на колени.

      Что-то пробормотала, провела ладонью по лицам покойников – должно быть, закрыла им глаза. Подняла лицо к небу, прижала ладонь ко лбу.

      Серый почему-то решил, что, помолившись, Мария уйдёт за подмогой, унести мертвецов. И женщина действительно, поднявшись на ноги, ненадолго замерла. Оглянулась на пустую улицу. А потом вдруг решительно направилась к крыльцу.

      Джек распахнул дверь раньше, чем Мария постучала, Серый услышал, как женщина охнула от неожиданности.

      – Дверью ошиблась? – с нехорошей ласковостью спросил Джек. – Бывает. Шагай дальше, куда шла.

      – Я шла к вам, – негромко, но твёрдо проговорила Мария. – Ты позволишь войти?

      Джек, помедлив, посторонился.

      Мария вошла в комнату. Посмотрела туда, где в приличных домах висел портрет Матери Доброты, привычно подняла руку. Вспомнила, что в доме чужаков портрета нет, и отвела глаза. Руку неловко опустила.

      Посмотрела на Эри. Волосы, чтобы не лезли на обработанный мазью ожог, девчонка заплела в косу, но короткие сожжённые пряди убираться не желали. Эри закручивала их в жгуты, пытаясь спрятать.

      – Я принесла вам снадобье от ожогов. – Мария поставила на стол глиняную плошку с плотно притёртой крышкой.

      Посмотрела на Серого – он так и сидел без майки, до ожогов пока не успел добраться. Джек присел рядом с ним. Холодно, непохоже на себя спросил:

      – Зачем?

      – Что? – удивилась Мария.

      – Зачем ты принесла снадобье тем, кто испоганил ваш урожай? Кто устроил падёж скота? Кто только что застрелил двоих ваших людей и ранил третьего?

      – Я не верю в то, что Мать Доброты нас наказывает. – Мария говорила всё так же твёрдо, и Серый вдруг подумал, что произносит эти слова не в первый раз. – Я думаю, что она испытывает нас. Проверяет крепость наших чувств и нашей веры. Озлобляться – недопустимо. Желать вам смерти лишь потому, что при Шамане деревья не сбрасывали цвет, а скот не дох – глупо и недостойно. Вы не желаете нам зла. Вы трудитесь бок о бок с нами…

      – Плоды трудов видела? – Джек мотнул головой в сторону улицы. – Полюбуйся, если нет, под кустом лежат.

      Мария покачала головой:

      – Зачем ты стараешься казаться злодеем? Ты ведь не плохой человек. Я это знаю. И знаю, что ты защищал дочь, иначе не стал бы стрелять.

      – Да он всегда так, – сердито глядя на Джека, вдруг сказала Эри, – не слушайте его!

      Джек молча показал ей кулак. А Мария вздохнула. Подошла к Эри, вытащила из причёски, спрятанной под косынкой, заколку:

      – Вот, возьми. Подбери волосы.

      – Спасибо. – Эри благодарно кивнула.

      – Вы обработаете ожоги самостоятельно? Мне нужно идти, помочь матери Серафиме